— Пошли,— повелительно повторил варвар. Они пошли по широкой, прямой как стрела дороге к темневшему невдалеке лесу. Конан шел в центре, Карем и Сахеб чуть сзади по бокам, настороженные и готовые отразить, любое нападение.
— Какая тишина,— почему-то шепотом сказал Карем.
— Молчи,— бросил в ответ Сахеб,— лес уже близко.
Ноздри Конана раздувались, вбирая запахи вечернего воздуха, а движения стали медленными и плавными, словно у хищника, высматривающего добычу.
— Не по душе мне эта дорога,— заметил вдруг киммериец, — Слишком уж она какая-то… приметная. Ступай, мол, по ней — не ошибешься. А ну-ка попробуем мы свернуть в сторонку! — И с этими словами Конан уверенно сошел именных плит на траву.
Ом ожидал чего угодно, но не того, что вместо твердой земли под ногами у него окажется вода.
Заросшая невысокой травой поляна оказалась мороком, наваждением, скрывавшим морскую пучину. И Конан без единого всплеска ушел в холодную соленую воду. А когда он, отплевываясь, вынырнул, на дороге никого не было. И Сахеб, и Карем исчезли.
Варвар вылез на твердые плиты дороги и, поднявшись на ноги, тревожно осмотрелся по сторонам. Небо было абсолютно черным, и только редкие огоньки звезд слабо освещали булыжники, на которых стоял варвар. Ночь!.. Когда Конан оступился, были еще сумерки. Сколько прошло времени? Где субанцы? Где Белит?
Конан посмотрел в сторону корабля, но тьма надежно укрывала место стоянки. Несколько мгновений сон колебался, но затем, решившись, повернулся и зашагал к лесу.
Там его уже ждали.
Десяток серебристо-серых прозрачных теней мерцали на опушке, перекликаясь негромкими мелодичными голосами.
— Вот идет Конан-киммериец…
— К нам идет король…
— Киммериец!
— Киммериец.
— Какой он мокрый!
— Мы его искупали!
— Давайте его обсушим.
— Какие у него глаза!
— Да! Да! У него глаза льва, его зовут Амра.
— Мы ждем короля Амру!
— Он вор и убийца, этот будущий король.
—Что вам нужно от меня? — Киммериец был невозмутим.
— Нам? — удивленно спросил один из призраков, — что нужно тебе? Приходящий на наш остров должен знать, что ему нужно.
— Мы здесь не по своей воле.
— А по чьей же, по-твоему? Разве у тебя нет тайной страсти, варвар? Нет желания, более сильного, чем ты готов признать?.. Есть, Конан! Ведь у тебя есть такое желание, не правда ли? Ты хочешь стать королем, и твоя мечта привела тебя сюда.
— Где мои спутники? — резко спросил Конан.
— Здесь. Они уже получили то, к чему стремились. Пойдем, мы отведем тебя к ним!
— Да, да,— вновь затянул хор призраков.— Идем с нами. Идем. Мы покажем тебе твою мечту, король. Идем!
Завороженный мелодией колдовских голосов, Конан двинулся в глубину леса.
Белит стояла на палубе рядом с каютой и в задумчивости перебирала стрелы в колчане. Недобрая улыбка играла на ее губах, и выглядывавшие из тумана пираты старались скорее спрятаться, чтобы не навлечь на себя гнев предводительницы.
Конан ушел совсем недавно, но на душу Белит легло облако тоски, такой же густой, как и окутывавшее их алое марево
Постепенно туман начал рассеиваться, словно растекаясь в стороны, и наконец превратился в красное кольцо вокруг судна. Пространство над палубой осталось свободным, и Белит наконец смогла увидеть небо. Клочок небосвода постепенно темнел, и несколько звезд, едва-едва видных вначале, разгорались странным зеленоватым светом.
Ни единое дуновение ветерка не колыхало пламя факелов, тщетно пытавшихся разогнать сгущавшуюся тьму.
Белит не уходила с палубы, чтобы первой увидеть возвращение разведчиков. Ее спокойное лицо, уверенные распоряжения и твердый, не допускающий возражений тон вселяли уверенность в команду. Если женщина — пусть она и Тигрица морей, но все равно женщина — не испытывает ни малейшего страха, то им, мужчинам и воинам, не пристало бояться неведомой опасности!..
Ужас и растерянность пиратов, такие острые в момент столкновения, постепенно рассеялись. Субанцы жили в мире, полном колдунов, духов, призраков, и даже маленький ребенок знал, как отвести от себя дурной взгляд и недобрую волю. Древние заклинания, прочно забытые более цивилизованными народами, еще были живы на Черном побережье. Недавно вышедшие из джунглей, пираты были готовы в любую минуту встретиться со сверхъестественными существами и, если понадобится, вступить с ними в бой. А главное, рядом с ними был Н’Гона, штурман, знахарь, опекун Велит, второй, после Унгеду, колдун, владеющий древним знанием.
Итак, напряжение на палубе спало. Кое-кто из пиратов осмелел настолько, что даже подраспустил тугие боевые пояса и отцепил оружие. Кольчуги и перевязи вдруг стали оттягивать плечи и стеснять движения.
Н’Гона еще раз обошел корабль, проверяя и подбадривая людей.
— Похоже, кто-то не хочет, чтобы мы видели, что творится вокруг,— заметил он, поравнявшись с Белит.
— Первый факел догорает,— словно не замети и щенных к ней слов, ответила Белит,— а от Конана нет никаких вестей.
— Амра — воин, и твои страхи напрасны.. Вспомни, сколько ты плакала, когда он уходил за Джихадом. Слезы — оружие трусов, и тебе оно не к лицу. Волнуясь, ты притягиваешь к себе его силу, а она нужна ему самому
— Я знаю.— Пиратка кивнула.— Но тогда он имел с людьми, а сейчас…
— Кто знает, где опаснее — среди смертных или в мире духов.— Старик покачал головой.— Я знавал людей, рядом с которыми демоны ночи казались невинными младенцами. Ни Нергал, ни Сет не придумают таких мук, как то, причиняют друг другу смертные.
— Не поминай Сета, старик! — попросила Белит, — За любой бедой, встающей у нас на пути, я теперь слышу шелест чешуек Змея.
— Да, никто не знает пределов его власти,— согласился Н’Гона.— Лишь Митра спасает нас от гибели в кольцах змея.
— Митра,— на губах Белит появилась насмешливая улыбка,— слишком часто я слышу о его доброте и милости, но еще ни разу не встретила того, кому бы он помог.
— Не говори так о Солнцеликом! Ни ты, ни я не знаем, чья воля привела нас на этот остров.
— Не удивлюсь, если это воля Митры.
— Даже если так, значит, ему угодно испытать силу нашей веры.
— Как скажешь, старик, мне совсем не хочется с тобой спорить. Я помню историю Самди, да и мою собственную, ты знаешь множество легенд и преданий, но ни ты, ни я не можем убедить друг друга.
Ты слишком горда, дочь Бангулу, чтобы признать чью-то власть над собой.
— Я дочь королей Асгалуна, в шестнадцатом поколении. И ты знаешь об этом.
— Знаю. Такова была воля богов…
— Довольно!
Повернувшись к старику спиной, Белит прижалась горячим лбом к стенке каюты.
— Прости, дочка… — Голос штурмана дрогнул, точно от пролитых слез. — Я не меньше твоего тревожусь за них.
Не поворачиваясь, Белит кивнула.
— Я пойду поговорю с людьми. Что-то они странно затихли!..
— Да, Н’Гона, сделай это. И прости меня за резкость, я что-то стала сама не своя.
Белит так и не повернулась. Шаги старика затихли. Боль немного утихла. Шемитка подошла к борту корабля и с яростью посмотрела на колдовской туман, скрывший любимого. Волна бессильной злобы заставила ее стиснуть зубы так, что заныли челюсти.
Она даже не заметила, что произошло. Просто из красной стены прямо на палубу шагнул… Алал. Высокий, широкоплечий мужчина в белом одеянии, очень, очень похожий на Алала.
В руке Белит сверкнул меч.
— Прочь, демон!
— Что с тобой, любимая?! — До боли знакомый голос заставил Белит вздрогнуть.
— Алал?!
— Да, жена!
Горбоносый худощавый мужчина смотрел на нее, ласково улыбаясь. Но, великие древние боги, он был совершенно, бесповоротно чужой. Пусть он выглядел таким же, как и в тот страшный день стигийского набега, пусть их соединял освященный древним законом брак и рожденный в супружестве ребенок… Конан стер Алала из жизни и памяти Белит. Стер навсегда.
— Не приближайся! — Острие меча почти коснулось шнуровки на широкой груди Алала.
— Ты не рада мне, любимая? Я спешил к тебе изо всех сил.
Однако он все же остановился. Странное чувство мешало Белит взглянуть в глаза мужу. Она не испытывала ни страха, ни чувства вины — ведь с Конаном она повстречалась уже после смерти Алала,— только изумление и настороженность по отношению к ожившему мертвецу.
Алал продолжал:
— Неужели ты мне не рада, маленькая дикарка? Где Кедрон? Я хочу его видеть. Сын здесь, с тобой?
