Ухватив копье обеими руками, я сделал два быстрых шагах и бесшумно прыгнул вперед, целясь острием оружия в небольшой черный нарост в центре спины бармаглота.
«Только бы не коснуться телом! Только бы не шарахнуло током!» — мелькнуло у меня в голове, когда я уже находился в свободном полете к цели.
Удар! Удар неожиданный, быстрый, точный, направленный моими наполненными кипящей яростью руками!
Критический удар!
Бурый бармаглот сорокового уровня содрогнулся всем телом, когда острие копья глубоко вонзилось в его спину! Черный нарост смахивающий на огромную бородавку, лопнул, расплескавшись густой серой жижей. А я едва не оглох от дикого рева, наполнившего резонирующим эхом весь подземный канал. Съежившийся у меня на плече Ползун пронзительно запричитал, плотнее прижимаясь к моему телу.
Все это я слышал и переживал, сам того не осознавая — я был полностью сосредоточен на нанесении врагу максимального урона. Я яростно бился с чудовищным монстром, преградившим мне путь к свободе, с монстром, посмевшим обидеть моего питомца. Пусть это было не совсем так, но именно такой был у меня настрой. И поэтому мое копье било не останавливаясь, било в одну и ту же точку — в уже разорванный черный нарост, с каждым ударом погружаясь все глубже и глубже. Упираясь напружиненными ногами в каменный пол, залитый серыми брызгами непонятной жижи, я буквально вбивал свое копье в спину бармаглота.
Монстра повело назад, прямо на меня, и я стремительно отскочил на шаг, чтобы не соприкоснуться с электрическими разрядами. Еще в прыжке выхватил шампур и прицельно бросил его в ту же самую многострадальную точку тела. Издав короткий свист, метательный снаряд утонул в развороченной черной шишке, с хлюпаньем пропав внутри. Глухое чавканье, бармаглота выгибает, его пропорции деформируются, с его тела градом осыпаются дергающиеся бурые няфы. Но монстр еще не повержен! Он все еще прочно стоит на своих ногах-тумбах, из плеч медленно появляется ужасная голова, смотрящая прямо на меня, мордой к спине, а не к груди. И едва только в щелках еще не полностью проявившихся глаз мелькнули первые вспышки изумрудного света, я метнулся сразу два шампура — с обеих рук, загодя убрав копье за плечи. С такого расстояния промахнуться было невозможно. Оба дротика попали точно в цель.
Вот тут все и началось!
«Поймав» шампуры глазницами, бармаглот заорал так, что с потолка начала сыпаться плесень, а вода в канале пошла мелкой рябью! На меня навесило негативный эффект оглушения, тело само собой вяло сложилось и я уткнулся коленями в сырой каменный пол. Удалось удержаться в этой позиции и не завалиться ничком. Дрожащая рука неверным движением потянулась к копью, а глаза не отрывались от содрогающегося монстра, с которого сыпались и сыпались десятки бурых няф. А над головой бармаглота был отчетливо виден уменьшившийся на две трети уровень жизни. Именно его жизни! Бармаглота, а не малышей няф, создавших это ужасающее творение больного рассудка.
А с моего плеча медленно сползал слим — напрочь оглушенный. Перед глазами мерцал таймер на убывание, показывающий, сколько еще секунд продлится оглушение. Но двигаться я могу! Например, вяло ворочать головой, «наводясь» на замеченное световое пятно в шаге от меня.
Световое пятно оказалось догорающим факелом — одним из той парочки, брошенной мною в сторону группирующихся бурых няф в самом начале ожесточенной схватки. Упав на бок, я дотянулся до мешка и выудил оттуда новехонький факел. Еще одно движение в сторону угасающего огонька — и в моих руках ярко полыхнуло пламя. До дергающегося бармаглота всего пара шагов. Чудище еще не пришло в себя после удара, но уже начало заново формировать свое исполинское тело из очнувшихся няф. Эх, мне бы бензинчику! Пару коктейлей Молотова… мечты, мечты…
Короткий неверный взмах — и факел, не долетев, упал перед бармаглотом, уткнувшись в его ноги. Нет, я не промахнулся. Я специально метил так, чтобы пылающий факел упал у ног чудовища. Упал и жадно облизнул языками огня его «пятки» — упертые в пол толстенные ноги-тумбы.
Я никогда раньше не видел, чтобы ноги «кричали». А здесь случилось именно это — жестоко обожженные бурые няфы, из чьих тел были слеплены ноги монстра, пронзительно заверещали и задергались. Когда твои ноги живут своей жизнью — недалеко до беды. Бармаглота пошатнуло, круто накренило и он тяжело врезался в стену. Только отлепился от нее, как его повело в другую сторону, и монстр замер у кромки подземного канала, с трудом балансируя на самом-самом краешке. А мне вновь представился прекрасный вид на его широченную стену, где медленно зарастал пробитый мною шишкообразный черный нарост. Особенно прекрасно было то, что эффект оглушения наконец-то спал и я вновь вернул полный контроль над своим телом. И прыгнул прямо с места, в полете выхватывая из-за плеч копье с изрядно «просевшей» прочностью. Надолго его не хватит. Но мне достаточно и этого — я уже понял принцип, я нащупал уязвимые места!
Удар! Крит!
Бурый бармаглот даже не заревел. Он скорее закашлял, жалобно и тихо. Так жалобно, что меня невольно мороз по коже продрал. Жизнь монстра уменьшилась так сильно, что было ясно — это конец.
Резко провернув копье, я вбил его еще глубже, а затем сильно рванул на себя, высвобождая оружие.
Полыхнула яркая вспышка, из пасти чудовища вырвалась ветвистая молния, угодившая в забурлившую воду. Раздался последний рык.
Все.
Бурый бармаглот еще стоял. Осел всем телом, но все еще стоял. И уже не двигался. А на его туше медленно затухали последние искры электрических
