открылся люк гравитационного лифта, большого, грузового, способного принять их вместе с бронетранспортером — не бросать же так хорошо послужившую им машину.
Последний в тот день сюрприз им выпал, когда с неба лихо спикировал невесть откуда взявшийся истребитель с имперскими опознавательными знаками. Очевидно, имперцы все-таки использовали остатки своей авиации для разведки и нанесения ударов по неосторожно обнаружившим себя частям противника. Вероятнее всего, пилота конкретно этого истребителя привлек выехавший на открытое пространство бронетранспортер без опознавательных знаков, и он, не желая тратить ракеты, попытался расстрелять его из пушек. Увы, сегодня был явно не его день. Прежде чем первый шарик плазмы отправился в сторону цели, один из валунов, живописно валяющихся на склоне, мягко развернулся, оказавшись замаскированной орудийной башней. В следующий момент истребитель лишился обоих крыльев и двигателя, после чего, согласно закону всемирного тяготения, камнем рухнул вниз. Успел пилот катапультироваться или нет, Игорь так и не увидел, а потом не стал интересоваться — ему было все равно.
Эпилог
НЕЙТРАЛЬНЫЙ КОСМОС. ГОД СПУСТЯ
Президент Земной федерации Уильям Фишер нервничал, хотя и ухитрялся скрывать свои чувства за ставшей привычной маской ледяного спокойствия. Шестьдесят лет в политике — это много значит, постоянное бодание и толкание локтями с конкурентами хорошая школа, воспитывающая настоящих хищников, лучших из лучших. Ну, во всяком случае, так считали они сами, пробившиеся наверх и плотно оккупировавшие теплые места. Конечно, многие из тех, кого полупрезрительно называют электоратом, считают их полным дерьмом, но какое дело успешным политикам до мнения неудачников? Да и вообще, смешно думать, словно электорат хоть что-нибудь решает. Нет, сам-то он может иметь о себе какое угодно мнение, но на самом деле это всего лишь толпа людей, стадо, которое пойдет туда, куда его погонит пастух. И абсолютно без разницы, палка у него в руках и собаки на подхвате или газеты-журналы- телевидение и эскадры космических линкоров. Принцип-то все равно один. И даже тот факт, что пост президента давно уже стал номинальным, ничего не значит. Ну да, до войны президент, как ни крути, представлял в основном интересы финансовых группировок, а сейчас вынужден представлять интересы военных кланов, точнее, опять же, их экономического крыла, под шумок прибравших к ногтю и реальную власть, и деньги. Без разницы, все равно именно он, президент, оставался живым символом власти, чем и пользовался, в том числе и для собственной выгоды. Вот только иногда это выходило боком, как сейчас, например. Хочешь быть символом и иметь положенные дивиденды — отрабатывай. И рискуй собственной шкурой. А выкрутиться, отправить кого-то другого не получится — человек, организовавший встречу, постарался быть максимально убедителен, и ему это удалось. Во всяком случае, убедил он не только Фишера. Опытные, прошедшие горнило войны и сами не раз водившие в атаку эскадры адмиралы, генералы, хорошо помнившие, каково это, сходиться с врагом лицом к лицу в рукопашной схватке, — все они были впечатлены и, называя вещи своими именами, напуганы. На их фоне президент казался тогда воплощением невозмутимости.
И все же, что ни думай и как тщательно не скрывай свои мысли, а самому себе врать нет смысла. Фишер тоже нервничал и… боялся. Да-да, никакими иными словами это было не назвать. Он именно боялся, и единственное, что его утешало, было то, что он не один. Боялись все, от его телохранителей до последнего юнги, и у большинства скрывать это получалось намного хуже, чем у него, а то и не получалось вовсе. У кого-то это выражалось в бледности, у кого-то — в непривычно быстрой или, наоборот, слегка замедленной речи, кто-то избыточно активно и нервно жестикулировал… В общем, президент гордился своей выдержкой, хотя, возможно, был бы весьма расстроен, узнай вдруг, что и у него признаки нервозности разве что на лбу не написаны и все, кто его хорошо знает, давно уже это определили. И, кстати, нервничают еще и потому, что нервничает президент. Хотя, может быть, ему стало бы легче, узнай он, что его визави, которого он через несколько минут впервые в жизни увидит, боится еще сильнее.
А ведь еще недавно все шло так хорошо. Можно сказать, даже отлично! Вялотекущая и ставшая уже привычной война позволяла, с одной стороны, управлять страной, не обращая внимания на ерунду вроде общественного мнения, с другой же — на нее шло, как оказалось, не так и много ресурсов. Только приходилось вовремя одергивать излишне зарвавшихся вояк, чтобы не нарушали красоту раскладов. А то вон, чуть больше года назад, устроили сражение, да такое, что едва не добились перелома в войне. Еще бы немного… Хорошо, нашлись умные люди, чуть-чуть добавившие в процесс бардака, совсем ненадолго задержавшие подход свежих эскадр. Этого хватило для того, чтобы успешно развивающееся наступление в кратчайшие сроки закончилось полным коллапсом.
Более того, создавалось впечатление, что и противника ситуация устраивает. Во всяком случае, никакой особой активности они не проявляли, хотя, учитывая численный перевес, с успехом компенсирующий все еще имеющееся технологическое отставание, могли предпринимать операции куда более масштабные, чем в настоящее время. Но, похоже, в руководстве имперцев тоже были люди, которых, подобно Фишеру и его окружению, вполне устраивала сложившаяся обстановка. Ну, происходят время от времени стычки, люди гибнут… И что с того? В большой политике жизнь людей, хоть одного- единственного, голого и босого, хоть полка, оснащенного по последнему слову техники, мало что значила. Военные получают жалованье, и платят за него кровью — это нормально.
