Выпили молча, не чокаясь и не закусывая. Петрова сразу же, без паузы, налила еще. Повторили. Шибануло так, что выдавило слезу из глаз. Рядом свирепо закашлялся Исмаилов, потом встал, выудил из холодильника нарезанную ветчину, поставил на стол, и все немедленно закусили.
– Ф-фу… Мне дед бы за такое по горбу так врезал, что неделю бы отлеживался…
– Мне тоже, – кивнул Басов. – Он у меня из староверов, пьянку на дух не переносил. А твой?
– А мой считал, что правоверному свинину есть нельзя и вино пить. Крепок был в вере.
– Успокойся, это не вино, да и свинину в походе можно.
– Э-э, – махнул рукой Исмаилов. – Старикам этого не объяснишь.
– Это точно, – вздохнула Петрова. – Твой сколько прожил?
– Он и сейчас живой. Ему восемьдесят восемь только. А твой?
– А мой погиб. Он во время Большой Прибалтийской дивизией командовал – ну и подорвался на мине. Случайность. А твой, Сереж?
– Умер три года назад. Ему уж за девяносто было.
– Ну, хоть мы остались, род не прервался, – кивнул Исмаилов. – А у…
Тут он осекся, но все поняли, о чем он. Петрова опять вздохнула:
– Дети. Трое. Надо будет, как вернемся, помочь.
– Никаких проблем, – не раздумывая, ответил Басов. Исмаилов лишь кивнул согласно. – Ты его хорошо знала?
– Ну, как хорошо… Я с ним дважды в экспедиции ходила. На Меркурий и к лунам Юпитера. Штурман он был замечательный, и человек – тоже. Как-то на Меркурии он нас всех спас.
– Это как?
– Знаешь, Валер, так, как он, никто не сможет. У нас вездеход в трещину провалился, так Володя успел схватить за заднюю ось, другой рукой уцепился вообще непонятно за что и удерживал его, пока все не выбрались. Сила тяжести на Меркурии, конечно, не как у нас, но все же…
– Да уж, – подумал Басов. – Удержать вездеход – это надо обладать воистину нечеловеческой силой. И так нелепо…
А Петрова разлила по третьей, четко распределив то, что осталось во фляге, вздохнула:
– Ну, давайте, что ли…
Выпили, крякнули, закусили. Бледные щеки планетолога наконец порозовели, да и Исмаилов вроде бы оттаял, хоть и не до конца. Спросил, почему-то мрачно глядя в пол:
– А у вас как с детьми?
– У меня сын, – кивнула Петрова, ничуть, кажется, не удивившись вопросу. – Восемь лет парню. И как вернусь, буду думать о втором. Пора уже. А у тебя?
– Трое. Живут с матерью.
– Развелся, что ли?
– Ну… да.
– А что так?
– Спросите у этой… курицы.
– Если жена курица, то и муж явно не орел, – не удержался от язвительного комментария Басов. Исмаилов не обиделся, только рукой махнул:
– Жизнь – штука сложная. А у тебя?
– Двое. И тоже… с матерью.
– А что так?
– Однажды не дождалась из экспедиции. Впрочем, я ее не виню. Самому думать надо было.
– Когда в экспедицию уходил?
– Нет, когда женился.
– Все, хватит о грустном, – прервала их Петрова, доставая следующую флягу. – Ну, поехали!
В каюту Басов вернулся уже далеко за полночь и рухнул в койку. Все, на сегодня впечатлений было достаточно.
Борт корабля «Седов». Два часа спустя
Он проснулся от странного ощущения опасности. Лежал несколько минут, не понимая, что его вызвало, и лишь когда сон окончательно его отпустил, понял: бомба. Именно она явилась причиной беспокойства, не отпускающего уже который день. Черт!
Он встал, подошел к столу, выдвинул ящик и посмотрел на нее. Лежит среди ручек, почти не отличимая от них, разве что вдвое толще и в разы тяжелее. Даже стержень есть, писать можно.
Осторожно коснулся пальцами блестящего металлического корпуса – и с трудом удержался от вопля. Ему показалось, что бомба ожила. Этого не могло быть, но все равно казалось, что она лежит и смотрит на него. Живет своей странной, механической жизнью. Бред, конечно, вот только от бомбы следовало
