– Раньше молодым был, глупым… – задумчиво ответил полковник. – Сейчас уже немолод. Ладно, Владислава, шутки в сторону. Представь меня своим товарищам, что ли.
Она представляла, а Басов смотрел. И для него стал вдруг ясен смысл походя брошенной фразы генерала Нечипоренко – встретишь, мол, знакомые лица. Действительно, знакомое, куда уж боле. И не то чтобы неприятное, просто навевающее воспоминания.
А Кузнецов подходил, церемонно здороваясь со всеми за руку. Подошел к стоящему последним Басову, всмотрелся – и глаза его стали большими- большими.
– Серега?
Ну да, тогда он был Серегой. А полковник – Сашкой. Сашкой-лейтенантом, пилотом сбитого китайской ракетой штурмовика. И сидели они рядом в грязном, вонючем окопе. Вонючем оттого, что под тонким слоем грязи исправно разлагался какой-то Жунь Хунь, или как его там, и не было никакой возможности перебраться куда-то в сторону.
Штурмовик Кузнецова утюжил тех самых китайцев, что отрезали их роту и, окружив, пытались задавить огнем. Оно и к лучшему, что огнем, потому что это значило – в плен русских, несмотря на объявленную за каждого награду, брать не собираются. Своя шкура дороже – у всех еще в памяти было свежо воспоминание о том, как такая же неполная рота в рукопашной сумела опрокинуть китайский батальон и вырезала его до последнего человека. Так что сейчас никто не хотел рисковать, просто подтянули минометы, благо они у китайцев были чертовски хорошие и мобильные, и принялись обрабатывать окопавшихся русских. А русские… Русские понимали, чем грозит плен, и живыми даваться не собирались. И тут появились штурмовики.
Четверка стареньких, разработанных еще в тридцатые годы Яков с ревом вывалились из-за низких облаков и превратила китайские позиции в огненное море. Полыхнуло знатно, грохнуло еще шикарнее. Через какие-то секунды вторая четверка зашла с другой стороны и повторила действо. Хотя эти самолеты и безнадежно устарели, а двигатели на них стояли еще реактивные, это не умаляло их мощи. Ракетами и управляемыми бомбами штурмовики были обвешены, как елки игрушками, и больше всего результат напоминал старые кадры хроники о бомбежках Вьетнама. С той лишь разницей, что размах был чисто русским.
Но и русским самолетам не удалось уйти безнаказанными. С разных точек взлетели одна за другой стрелы китайских зенитных ракет, таких же старых, как и самолеты, и столь же эффективных. И замыкающий строй штурмовик не смог уклониться, рухнув в каких-то двухстах метрах от поднимающейся на прорыв роты. Рота прорвалась, а вот группа Басова, тогда уже прапорщика, пробилась к самолету и успела найти катапультировавшихся пилотов раньше, чем китайцы опомнились.
Успеть-то они успели, разметали тех немногих китаез, что пытались оказывать хоть какое-то сопротивление, размазали их по жидкой грязи и выдернули летчиков. Их, правда, уже кто-то вроде бы в плен взял, но Басов и двое крепких сержантов в шесть сапог и три приклада вышибли из их голов сие пагубное заблуждение вместе с мозгами. Только вот уйти они уже не успели. Обложила их подоспевшая китайская пехота очень качественно. Хорошо еще, что проблем не было ни с оружием, ни с боеприпасами – трофеев на месте удара самолетов нашлось преизрядно, а калаш, пускай и китайский, штука почти вечная и достаточно надежная. Да и помимо них многое нашли, даже один крупнокалиберный – клон «печенега» из воронки выкопали, нелицензионный, конечно, ну да какая разница.
Хуже получилось с едой. Не то, чтобы ее не было, просто ту дрянь, которую лопали узкоглазые, русский желудок воспринимать за пищу категорически отказывался. Ну да голод не тетка – приспособились. Вот так и сидели, дюжина солдат и два пилота, отражая вялые атаки китайской пехоты четыре дня, пока не прорвалась к ним танковая рота. Случайно на них вышла – связи не было, их всех уже давно списали, но вот повезло. К тому времени в живых оставалось всего шестеро…
– Серега! Живой!
– А чего мне сделается-то? – Басов решительно отбросил груз воспоминаний. – Конечно, живой. Прилетел вот проведать.
– А… остальные?
– Пашку под Сингапуром, миной. Николай сгорел через неделю буквально – вертушку хунвэйбины завалили. Игорь где-то без вести пропал, а Василий теперь у нас Василь Палыч. В министерстве департаментом заведует…
Вот так, остальные участники экспедиции были почти сразу забыты. Басов еще успел заметить, как их перехватил какой-то шустрик, то ли заместитель Кузнецова, то ли просто завхоз, а потом Кузнецов утащил его за собой, и дальнейшее помнилось очень плохо и какими-то кусками.
Утро он встретил с тяжелой, но трезвой головой. Даже удивительно, учитывая, как плотно стол был заставлен пустыми бутылками, и память упорно сообщала, что в их опорожнении он, Басов, принял самое живое и непосредственное участие. Ну, не он один – лица всех, кто периодически уходил и приходил, вспомнить никак не получалось. Еще были остатки закуски, но, судя по ее состоянию, все происходило достаточно цивильно и лицом в салате никто не валялся. Впрочем, возможно, дело было не в геологических талантах к употреблению горячительного, а всего лишь в малой гравитации Европы. Иное тяготение – иначе работает метаболизм, хотя, конечно, все это были не более чем его, Басова, домыслы.
Кузнецова не наблюдалось – ему отсыпаться по должности не положено, у коменданта даже в этом тихом захолустье дел всегда выше головы. Зато неожиданно обнаружилась Ирина, дрыхнувшая на диванчике под боком у Басова. Интересно – когда и как она сюда попала, он не помнил совершенно. Впрочем… Басов присмотрелся. Ну, что же, судя по форме одежды, ничего особенного между ними точно не было. Во всяком случае, он не настолько крут,
