– Вон там два ведра стоят, – как бы между делом сообщил Васька, махнув рукой в сторону топкого берега у кузницы. – Набери воды, подвесь. Сапоги свои красные здесь скинь и давай бегом вокруг озера. Ты беги меж деревьев и уворачивайся от них. Мальцы мои за тобой следом пойдут, да присматривать будут. Остановишься – палкой по пяткам получишь. И так до захода солнца.
Васька ухмыльнулся, показав карзубый рот.
– Да смотри, боярин, воду мне не расплескай. Все, что назад принесешь, на ужин тебе пойдет. А более того не дам.
Кондрат глянул на озеро, из которого только что вылез.
– Тебе чего, воды не хватает?
– Боярин, – перешел на доверительный тон бывший атаман разбойников, – ты учиться приехал? Золото платил? Значит, делать будешь все, что я скажу. Всю седмицу. И, не будь я Васька Волк, я тебя заставлю вспомнить всё. Даже то, чего ты и не знал. Иначе хоть сейчас поезжай домой. Только, извини, золото я назад не отдам.
– Ладно, – кивнул, вставая, Кондрат, – давай свое коромысло.
Он снял сапоги, сходил за водой и, прицепив ведра, водрузил весь этот груз себе на шею, которая и так уже саднила от скользящих ударов. А затем побежал. И вскоре проклял этот «курс молодого бойца», на который сам же и напросился. Но прав был атаман, раз уж приехал учиться – терпи. Он и сам так воспитывал солдат в прошлой жизни. А теперь ему вновь выпало попасть в «молодые».
Весь остаток дня до самого заката боярин по приказу атамана бегал с ведрами вокруг озера, разрабатывая спину. Уворачивался ото всех встречных веток, продирался меж стволами сосен. Разодрал себе ноги в кровь, чуть глаз не выколол, несколько раз падал на колени, чудом не опрокинув ведра, и тут же получал по пяткам. Выл от боли, боролся с желанием придушить шедших по следам подмастерьев кузнеца и самого атамана, но скрипел зубами, вставал и пер дальше, напролом. Когда он сделал уже десяток кругов, протоптав заметную тропинку, солнце стало быстро закатываться и вскоре окончательно скрылось за раскидистыми кронами сосен.
Еле переставляя ноги в сумерках, боярин в разодранном кафтане и штанах дополз до кузницы и опустил рядом с собой на землю коромысло. Сидевший на пеньке у входа Васька Волк глянул на ведра. В каждом вода едва скрывала дно.
– Расплескал-таки, – произнес атаман, делано огорчившись, – ну, не обессудь, боярин. Это все, что ты выпьешь на ночь. Как договаривались.
Он обернулся куда-то в сторону и крикнул:
– Эй, Митяй, дай-ка ему кусок черствого хлеба на закуску.
Но и этой пище Евпатий был несказанно рад. Он сел прямо на землю, прислонился к бревенчатой стене, что еще хранила тепло от огня, и быстро проглотил кусок заплесневелого хлеба, запив озерной водой прямо из ведра.
– Спать иди, – смилостивился атаман, – кучу тряпья на лежанке у стены видел? Это твоя постель. Окажу тебе почет, как боярину. А я в землянке лягу. На рассвете продолжим, если жив будешь.
Не помня себя от усталости, Кондрат забрал свои сапоги, ездовой ферязь и меч, провалявшиеся под деревом полдня. Затем дополз до жесткой лежанки и рухнул на нее в изнеможении, не снимая мокрой одежды. Боярин бросил меч и ферязь прямо тут же, на земляной пол. Воняло в тесной кузне ужасно, но зато здесь было тепло и сухо, а в печи еще тлели уголья. Большего наслаждения Кондрат не испытывал за всю свою жизнь. Едва он растянулся в длину, расправив усталую спину, как провалился в глубокий сон.
Глава пятнадцатая
На мечах
Как только забрезжил рассвет над озером, чья-то грубая рука растолкала боярина, спавшего без задних ног. Несмотря на дикую усталость, за ночь Кондрат почти успел восстановить свои силы. Если не считать ссадин и ушибов на всем теле, особенно болел лоб, несколько раз принявший на себя удар палки. Шишки и ссадины здесь образовались такие, что Кондрат даже не стал их трогать. Главное, что кровь запеклась и ладно.
«Остальное до свадьбы заживет», – подумал про себя с горькой усмешкой боярин. Нехотя открывая глаза, Кондрат вдруг поймал себя на странной мысли: а ведь он еще не женат. Интересно, почему? Евпатий Коловрат далеко не стар, мужчина в самом соку, да и богат несметно. С князем знается. По всему выходит – первый жених на всю Рязань. Или, может, уже был женат, да что-то случилось? Но верных приказчиков, что могли бы прояснить эту загадку, рядом не было. А додумать эту мысль Евпатий не успел.
– Вставай, – окликнул его знакомый голос атамана, – рассвело. Пошли, разомнемся.
Кондрат опустил ноги на земляной пол, встал и едва не взвыл, – все стопы были иссечены, исколоты иглами и корягами. После вчерашней беготни вокруг озера на ногах живого места не осталось. Однако, натянув сапоги, выйдя на свежий воздух из прокопченной кузницы и умывшись водой из озера, Кондрат вспомнил, где он и зачем тут находился. Силы прибавилось. «Хочешь до конца обучения дойти, терпи», – приказал сам себе Кондрат.
