и никто ни о чем не знает, три раза ха. Вот прибудем на место – увидим. На всякий случай Хан тащит ВСК, если не получится подойти на четыреста-пятьсот метров, будет работать один и сразу по всем, как? А сам еще не знаю. Из того, что я вижу сейчас, а это горы, не думаю, что у нас будет возможность стрелять издалека. Только если через все озеро, но там такие поправки нужны, что попасть даже третьим выстрелом будет чудо. Надеюсь превратить проблему гор в наше преимущество. Ведь стрелять близко и сверху вниз проще, чем издалека и над водой. Судя по фотографиям, что нам дали, вилла стоит на берегу озера у подножья горного хребта. Весь склон – это хвойный лес, нам не привыкать. Немцам его перекрыть сложно, а для нас хорошо, есть где «потеряться».
У нас осталось три дня, чтобы дойти до нужного места, положить охрану, если ее немного и зачистить заговорщиков. Если охраны мало, попытаемся захватить кого-то живьем, ну это так, пожелание командования, не обязательное для исполнения. Все прекрасно понимают, какова сложность поставленной задачи. А документы-то и правда пригодились бы, чую там – «бомба».
В очередной раз споткнувшись, я чертыхнулся и стал ступать еще внимательнее. Хороши немецкие ботинки для горных спецотрядов. Ну почему у нас, сколько ни объяснял, все какое-то убожество выходит. Тяжёлые, грубые, если оступишься, обязательно ноги переломаешь. А у немчуры берцы хороши. Мягкие, подошва хоть и толстая, но очень устойчивая, голень хорошо зафиксирована, ходишь в них сутки, а ногам спокойно, как дома в тапочках.
На дело мы вышли почти все вместе, не хватало только Деда, он хоть и оклемался, но такой путь для него был еще недостижим. Два месяца лежит в госпитале, вставать помаленьку встает, но на этом всё. Главное, что выкарабкался, и угрозы жизни давно нет. Толю с нами не отпустили, хотя парень и показывал чудеса в своем выздоровлении, но тяжёлое ранение головы давало о себе знать постоянной головной болью. Толя сам признался, когда его окончательно завернули, голова постоянно кружится и болит. Круги перед глазами, короче, все так, как и предсказывал нам его врач, заявивший почти сразу после операции, что Круглов будет комиссован. Парень сильно расстроился и начал сдавать, я пообещал привлечь его к работе с мебелью, если станет интересно, тут себя проявит. Уж на произвол судьбы я его точно не оставлю.
Вано заживил свои простреленные ноги и чуть прихрамывал, но на передвижении это не сказывалось. Рацию теперь пер Сема, Костя Иванов тоже восстановился и идет с нами, как всегда подрывником. Зимин, а куда же без него, главный специалист по немецкому языку, он вообще у нас на фрица похож, мы без опасения его не раз отсылали пообщаться с врагами близко, никто его ни разу не раскусил.
Митрохин со мной вторым, вроде парень не переживал, когда я объяснял ему, почему он не должен быть «дальним стрелком», вроде все понял. Он даже удивил меня, сказав, что и сам предпочитает стрелять близко, зато наверняка, может и лукавил, хотя не похоже.
Кроме снайперских винтовок, все оружие у нас немецкое, не для того, чтобы скрыть следы, больше для вида. В незнакомой местности полностью скрыть свое присутствие вряд ли удастся, а в немецком прикиде и с их оружием мы хотя бы издалека напоминаем группу егерей.
– До места десять километров, – доложил Зимин, изучая карту, мы остановились на привал и для уточнения местонахождения.
– Сем, ты у нас самый лучший ходок по вражеским тылам, посмотри, что в округе, – послал я в дозор Семена.
– Командир, а можно мне? – Хан точно копия своего старшего брата, тот тоже всегда был у нас за разведку.
– Давайте на пару. Не разделяться и далеко не ходить. Тут могут быть и местные, и вообще мало ли кто, те же егеря. Хотя разведка и докладывала о том, что в этом районе тишь да благодать, будьте внимательны. Сема, рацию не включай, осмотрите округу сначала, хрен его знает, что тут есть.
Ребята ускакали вперед, а мы расположились для приема пищи. Место выбрали хорошее, небольшая зеленая долина, молодой ельник рос часто, и уже с трех метров нас было не видать, хотя тут еще камуфляж помогал. Когда подойдем ближе к озеру, начнется и вовсе густой лес.
– Серег, есть будешь? – Зимин протянул мне банку с разогретой гречневой кашей с мясом.
– Давай, и правда, голодно уже. Как вам Швейцария? – обвел я взглядом парней.
– А чего мы тут видели-то? Ни деревень, ни городов не видали, чего тут поймешь?
– А воздух? Природа как?
– Дышится и правда хорошо, да и горы глаз радуют.
– Вот и мне нравится, а на озерах в горах, говорят, вообще природа знаковая. Тут много богатых людей Европы живет, чистый воздух и красота кругом.
Да уж, нравится мне здесь. С удовольствием бы домик поставил где-нибудь на воде и ловил бы рыбку круглый год. Да кто же мне даст-то? Отпустят ли после войны из армии, вот в чем вопрос. А швейцарцы не дураки, все войны нейтралами сидят, не хотят, чтобы их кто-то завоевал, уж свои шансы они оценивают трезво. Они лучше будут хранить у себя все деньги мира, ведь считается, что банки Швейцарии самые надежные, а еще они хранят тайну вкладов. В том времени, даже по прошествии семидесяти лет, они не раскрывали информацию о сбережениях нацистов времен Третьего рейха. Когда выходил срок хранения чего-либо, тихо переводили все ценности себе в актив и не жужжали. Я и говорю, хорошо устроились.
Под задницей у меня лежали свежие, только что наломанные еловые лапы, мягко и тепло. Каша пролетает в желудок, сейчас еще и чайку согреем, вообще кайф будет.
Из дозора вернулся Сема.
– Командир, вокруг на пару километров никого, дальше не бегали, сам запретил.
– А где наш казахский друг? – удивился я, не видя Хана рядом с Семеном.
