– Ну и как, помогает? – спросил Мейкон, плотно закрывая жалюзи и отходя от окна.
– Что помогает?
– Да вот это ваше клацанье челюстями? – Мейкон указал глазами на лицо Преподобного. – Удается сдержать злость?
– Прекрасно помогает, – холодно ответил Браун, глядя на Мейкона, глубоко вдохнул, медленно выдохнул и, не без труда, прекратил скрежетать зубами. – Ладно, где она?
– Она в безопасности. Пока репортеры гонялись за нашей машиной, они с Кармен и Уошем уехали. Беременность Кармен протекает нелегко, поэтому ей будет лучше остаться пока в доме доктора Арнольда. Мы все поживем у него какое-то время. Думаю, сейчас они уже там.
Одобрительно кивнув, Преподобный Браун присел к столу Мейкона.
– Давайте поговорим. Еще не все потеряно.
– Что до меня, то я вообще ничего не терял, – ответил Мейкон.
– Вы бредите.
– Я чувствую себя так, будто чудом избежал пули. Сомневаюсь, что мне когда-либо захочется опять ввязываться в подобное. Вернее всего, она просто не может больше такого сделать. Наверное, ее дар ушел так же, как пришел.
– Типа парада планет, да? – расхохотался Преподобный. – Или простуды, подхваченной в самый разгар лета? Эдакое удивительное совпадение, да? – Браун закинул ногу на ногу и сцепил пальцы на колене. – Она сделала свой выбор. И в этом вся суть. Весь проклятый мир это видел. Все слышали, как она сказала «нет», отказываясь помочь мальчику.
– Не все так просто, – попытался возразить Мейкон, продолжавший стоять, в то время как Преподобный сидел. – Что бы там ни было, у Эйвы наверняка имелась на то причина. Серьезная причина. Иначе она бы так не поступила. – Шериф просунул большие пальцы обеих рук за ремень брюк, которые вместе с пиджаком Преподобный купил ему специально для представления.
– Любопытная идея, – хмыкнул тот. – Интересно, может, кто-то посоветовал ей так поступить? Не сам ли любящий отец внушил дочери эту мысль, перед тем как выйти на сцену? Ну, или накануне? Признайтесь, Мейкон, вы ведь давно держали в рукаве этот козырь? Наверное, убедили девчонку, что, если она умышленно потерпит поражение, вы всегда сможете переметнуться к тому, кто больше заплатит? – При этих словах Браун, уставившись в пол, сардонически усмехнулся. – Поверить не могу, что я не предусмотрел подобного трюка. Сам не понимаю, как я умудрился?
– А вы еще больший параноик, чем мне представлялось. – Мейкон приблизился, но садиться не стал.
Браун обернулся совсем другим человеком, и шерифа это нервировало. Сняв пиджак, он приказал себе быть начеку.
– Бывает, что паранойя – чрезвычайно полезная штука, она может далеко тебя завести. – Преподобный поднял глаза и в упор посмотрел на Мейкона.
– Никто ничего не планировал. Эйва сама хотела вам помочь. Она хотела это сделать.
– Если бы я мог вам верить…
– А в чем, собственно, проблема? Почему бы не поверить, что нечто, заставившее ее так поступить, уже миновало?
– Потому что ЭТО не может миновать, – ответил Преподобный, немного напрягшись. – Все, что мы делаем в этой жизни, – непоправимо, как Божья благодать. Вы мечтаете, чтобы все вернулось на круги своя, верно? Желаете получить назад свой задрипанный городишко, привычное сонное существование? Так вот, этого уже никогда не будет. Лучшее, что можете сделать вы с вашей дочерью и всей вашей семьей, – это взять ситуацию в свои руки прежде, чем она выйдет из-под контроля. Никто больше не поверит, что Эйва на самом деле ни на что не способна, – существует слишком много доказательств обратного, те же самые видеозаписи. Люди будут ходить к ней, умоляя о помощи или совете. И вам их не остановить.
Преподобный встал, одернул манжеты и сверкнул белозубой улыбкой, без сомнения способной остановить зарождающийся ураган.
– Ну что же, – резюмировал он, – пойду-ка побеседую с журналистами. Попробуем получить второй шанс. Тогда все окончится нормально. А вы отправляйтесь поговорить с дочерью.
– О чем?
– О том, о чем следует. Сами придумайте. Нам нужно соблюдать жесткий график. А я пока прессой займусь. И давайте с вами не забывать: как бы вы ни относились ко мне и моей церкви, мы оба в одной лодке.
– Да ничего я ни против вас, ни против вашей церкви не имею, – отмахнулся Мейкон. – Мне просто нужно думать о моей семье, вот и все.
– Тогда выполняйте свою часть договора, неважно, какой ценой, – отрезал Браун. – На вашей дочери лежит огромная ответственность, – Преподобный не удержался и снова клацнул зубами. – Еще раз повторяю: огромная ответственность. Каждый из нас должен исполнять свой долг. Ныне, и присно, и во веки веков.
И с этими словами Преподобный покинул кабинет. Выйдя, он как ни в чем не бывало добродушно попрощался с полицейскими, словно и не ругался только что с шерифом.
После его ухода у Мейкона словно гора с плеч свалилась. Он рухнул в кресло, потирая виски. Но как ни старался, ему не удавалось выбросить из головы образ родителей Эндрю после того, как мальчика увели за кулисы и анализы показали, что ничего не изменилось. В ушах так и стояли жалобные
