Эльрик еще долго стоял неподвижно, словно статуя. Потом неожиданно его удивительные глаза открылись, он с легким недоумением осмотрелся и, сжав рукоять Приносящего Бурю так, что побелели костяшки пальцев, наклонился вперед и объявил людям Имррира:
- Вскоре Телеб К’аарн будет в нашей власти, мои друзья, а нам достанутся богатства дворца Никорна!
Вдруг Дувим Твар помрачнел и вздрогнул.
- Я не настолько искушен в тайном знании,- тихо сказал он,- но глазами души ясно вижу трех волков, ведущих стаю на битву, и один из этих волков должен умереть. Мне кажется, моя судьба ходит рядом.
Эльрик поморщился:
- Не беспокойся, Повелитель Драконов. Ты еще поживешь, подразнишь воронов и, может быть, успеешь истратить добычу из Бакшаана.
Но в голосе альбиноса не было убежденности.
Неожиданно Телеб К’аарн почувствовал себя неуютно в постели из шелка, расшитого шкурками горностая, и проснулся. Его терзало внутреннее ощущение близкой опасности, и чародей вспомнил, что накануне, несмотря на усталость, он потратил остатки сил в любовных играх с Итаной, и это вряд ли было разумно. Подробности улетучились из его памяти, но теперь, обеспокоенный тяжелым предчувствием, он и не пытался ничего вспомнить. Чародей поспешно встал и, натянув через голову одежду, побрел к посеребренному зеркалу, укрепленному на дальней стене спальни и ничего не отражавшему. По пути Телеб К’аарн пытался расправить свой наряд торопливыми движениями плеч - со стороны казалось, что великого волшебника заели блохи.
С затуманенным взором и трясущимися руками он занялся приготовлениями. Из глиняного сосуда- на скамье у окна стояло не меньше сотни таких емкостей - он извлек вещество, напоминавшее цветом высушенную кровь, смешанную с застывшим синим ядом черной змеи, которая обитала на самом краю света - в далеком Дореле. Чародей пробормотал короткое заклинание, затем высыпал порошок в колбу и швырнул сосуд в зеркало, прикрыв рукой глаза. Послышался звук удара, сильный и резкий, вспыхнул нестерпимо яркий зеленый свет и тут же погас. Зеркало ожило: серебряное покрытие начало дышать, мерцая и вспыхивая. Потом появилось изображение.
Телеб К’аарн знал, что отраженное событие случилось в недалеком прошлом: в зеркале был виден Эльрик, обращавшийся к Повелителям Ветров.
Темное лицо Телеба К’аарна исказилось от ужаса, пальцы начали дергаться, он задрожал всем телом. Бормоча что-то, он бросился к скамье и, опираясь на нее руками, уставился в окно на глубокую ночь. Он знал, чего ожидать. Грядет страшная буря: весь Ласхаар придет к порогу Никорна за душой Телеба К’аарна. Он должен был защищаться, иначе Повелители Ветров вытянут душу чародея и бросят ее духам воздуха, обрекая на вечные скитания. И голос его станет подобен эху, словно у феи цветов среди холодных вершин высоких ледяных гор, потерянной и одинокой. Душа Телеба К’аарна будет вечно носиться над землей, подчиняясь капризам четырех ветров, и никогда не обретет покоя.
Телеб К’аарн чувствовал рожденное страхом уважение к могуществу магов воздуха, к их редкому колдовству, которое позволяло человеку призывать в союзники своенравные ветры. И этим искусством в совершенстве владели Эльрик и его предки. Только теперь чернобородый чародей понял, с чем он осмелился тягаться: десять тысяч лет сотни поколений волшебников собирали по крохам знания на земле и за ее пределами и передали их альбиносу, которого он, Телеб К’аарн, хотел уничтожить. Но никакие искренние сожаления уже не могли ничего изменить.
Телеб К’аарн не мог справиться с могущественными Повелителями Ветров, и ему оставалось надеяться лишь на битву стихий. Темнолицый чародей владел магией огня, он повелевал свирепыми духами пламени, но сейчас всей его силы могло не хватить на противостояние сверхъестественным ветрам, которые вскоре сотрясут воздух и землю.
Телеб К’аарн стряхнул наваждение и торопливо начал магический ритуал. Трясущиеся руки чародея выписывали в воздухе сложные фигуры, сухие губы шептали слова чудовищных договоров с любыми огненными тварями, способными явиться на землю в этот раз.
Чародей соглашался на вечную смерть ради нескольких лет жизни.
Необычная гроза оповестила людей о начале битвы. Небеса озарили вспышки бесчисленных молний, которые, впрочем, не доходили до земли и потому не были смертельно опасными. Эльрик и его небольшое войско хорошо знали, что происходит, но только альбинос со своим колдовским зрением мог увидеть Гигантов Ласхаара. Для всех остальных они оставались невидимыми.
Боевые машины, которые воины Имррира торопливо готовили к штурму, конечно, не могли сравниться по силе с могуществом Повелителей Ветров, но победа определялась этими ничтожными созданиями рук человеческих, поскольку битва все-таки происходила в мире людей.
Боевые тараны и осадные лестницы медленно принимали нужную форму в умелых руках соотечественников Эльрика. Между тем буря надвигалась: ветер усилился до урагана, непрерывно гро-хотал гром. Огромная черная туча закрыла луну, и люди работали при свете факелов.
За два часа до рассвета все было готово.
Наконец воины Имррира под предводительством Эльрика, Дувима Твара и Мунглума двинулись к замку Никорна. Красноглазый колдун издал невообразимый вопль, и в ответ ему загремел гром. Огромная молния ринулась с небес ко дворцу, но шар пламени лилово-оранжевого цвета вдруг появился над замком и поглотил небесный огонь! Земля затряслась и застонала: началась битва стихий.
