- Тогда я предлагаю присоединиться к нему.
- Присоединиться к нему?! Элрик, ты сошел с ума!
- У каждого человека есть слабое место, и, только отыскав его, мы сумеем победить Поджигателя. А для этого нужно сначала приблизиться к нему. Мы выедем на заре, времени терять нельзя.
Мунглум обреченно кивнул:
- Остается надеяться на удачу. Прежде она сопутствовала нам, но теперь… Боюсь, она ушла вместе с твоими прежними привычками.
- Найдем ее снова.
- Ты возьмешь с собой Приносящего Бурю?
- Но ты ведь не любишь его! Да и я надеялся больше никогда не прибегать к его помощи. Он - смертельный друг.
- К сожалению, без него сейчас не обойтись. - Мунглум, казалось, удивился собственной уверенности.
- Да, ты прав. Я возьму его. - Элрик нахмурился, сжимая кулаки. - И это означает, что я нарушил слово, данное Зарозинии.
- А как иначе ты собираешься защищать ее от вонючих кочевников?
Держа в руке смоляной факел, Элрик открыл дверь оружейной и вошел. Шагая по узкому коридору, вдоль которого было развешано затупившееся старинное оружие, он почувствовал слабость.
Сердце его тяжело забилось, когда он коснулся еще одной двери и, скинув закрывавший ее брус, ступил в небольшую комнату, где хранились королевские регалии давно умерших властителей Карлаака и Приносящий Бурю. Элрик глубоко вздохнул и потянулся к мечу - черный клинок протяжно застонал, словно приветствуя хозяина. Сдавленное рыдание слетело с губ альбиноса, он схватился за рукоять, и все его тело сотряслось в нечестивом экстазе. Элрик поспешно сунул меч в ножны и почти бегом выскочил из оружейной на свежий воздух.
Элрик и Мунглум, одетые как обычные наемники, сели на снаряженных коней и попрощались с членами Совета Карлаака.
Зарозиния поцеловала бледную руку Элрика.
- Я понимаю, что это необходимо, - сказала она, с трудом сдерживая слезы. - Но будь осторожен, любовь моя.
- Я постараюсь. Помолись, чтобы удача не отвернулась от нас.
- Белые Боги да пребудут с вами.
- Нет. Молись силам тьмы, потому что в этом деле я могу надеяться только на их помощь. И не забудь слова моего устного послания, передай их гонцу как можно точнее. Пусть он немедленно отправляется в путь, на юго-восток, к Дувиму Слорму.
- Я ничего не забуду, - ответила она. - Меня тревожит, не увлекут ли тебя вновь черные пути.
- Беспокойся о ближайшем будущем. О своей судьбе я подумаю сам. Позже.
- Тогда прощай, милорд, и будь удачлив.
- Прощай, Зарозиния. Моя любовь даст мне больше силы, чем этот кровавый меч.
Он пришпорил коня, и воины выехали в ворота, направляясь к Плачущей Пустоши.
Затерянные в бескрайних просторах укутанного мягким дерном плато, которое назвали Плачущей Пустошью, потому что его всегда поливал дождь, двое всадников гнали усталых коней.
Промокший до костей воин пустыни увидел их и понял, что эти люди приближаются к нему. Он долго разглядывал их сквозь пелену дождя, а затем, развернув крепкого пони, погнал назад, к лагерю. Через несколько минут он приблизился к небольшому отряду воинов облаченных, как и он сам, в меха и железные шлемы с кистями. Их вооружение составляли кривые мечи и короткие костяные луки. Колчаны, полные длинных стрел с черным оперением из крыльев коршунов, висели у них за плечами.
Дозорный обменялся несколькими словами с товарищами, и вскоре они устремились навстречу чужакам.
- Далеко еще до лагеря Терарна Гаштека, Мунглум? - устало спросил альбинос: они ехали безостановочно целый день.
- Уже близко, Элрик. Мы должны быть… Смотри! - Мунглум показал вперед.
Десять всадников быстро приближались к ним.