Понизив голос, Коннер продолжил:
– Я заплатил за свои преступления против тебя. Отпусти меня, и я буду служить тебе.
Я усмехнулся, успокаиваясь.
– Ты еще можешь пожалеть об этой просьбе. Мне сегодня нанесли визит пираты. Они жаждут встречи с тобой.
На лице Коннера появилось именно то испуганное выражение, которого я ждал. Глаза его расширились, и будто камень застрял в его горле.
– Не отдавай меня им, Джерон. Я знаю, что они сделают, – прохрипел он.
– Во всяком случае, я уверен, что это принесет тебе боль, – холодно сказал я. – Может быть, я и отпущу тебя.
Я повернулся, чтобы уйти, а Коннер в отчаянии крикнул:
– Джерон!
Не дожидаясь, пока я повернусь к нему, он добавил:
– Я предал твою семью. Это правда, но я никогда не предавал Картию. Я все еще считаю себя патриотом.
Я повернулся к нему.
– Как это возможно? Ты хотя бы представляешь, во что ввязался, когда нанимал пиратов?
Коннер сжал губы, а потом кивнул в сторону моей завязанной руки.
– Так ты тоже им нужен, – глубокая морщина у него на лбу немного разгладилась. – Значит, на кону две жизни – моя и твоя.
– На кону вся Картия, – сказал я. – Ты открыл ворота, и я не знаю, удастся ли мне закрыть их. – Я повернулся и подошел к нему, так близко, что видел, как при взгляде на меня расширились его зрачки. – Мне нужно имя пирата, которого ты нанял, чтобы убить меня. Назови мне его, или ты сегодня же окажешься в их руках.
Коннер тихо прошептал:
– Его имя Девлин. Он похвалялся, что твоя смерть обеспечит ему почетное место среди пиратов. Ты остался в живых, и это, должно быть, очень унизительно для него.
– И полагаю, что для тебя тоже.
Коннера это не смутило.
– Правда в том, что твоя жизнь не нужна никому кроме меня! А я здесь единственный, у кого есть связи с пиратами. Я нужен тебе.
Я покачал головой.
– Ты нужен Картии не больше, чем моровая язва.
В его голосе зазвучала злоба:
– А ты думаешь, что нужен своему народу? Ты правда веришь, что кто-то хочет пойти воевать за мальчишку, от которого всем одни неприятности? Веришь, что кто-то хотел твоего возвращения? Нет, Джерон, ты один. У тебя тут никого нет.
Мне было больно слышать эти слова, так больно, будто он дал мне пощечину. Коннер, должно быть, понял, что я чувствую, и продолжил нападение.
– Я помню, как четыре года назад твой отец сказал, что не может объявить войну, потому что нет никаких доказательств того, что ты погиб. Конечно, это была ложь. А какой король захочет врать своему народу? Разве не проще было бы, если бы ты действительно погиб? Не кажется ли тебе, что для твоего отца это было бы лучше?
Сжав в руке нож, я бросился на Коннера и приставил лезвие к его горлу, руки у меня так дрожали от злости, что нож поцарапал ему шею.
– Ты все разрушил! – крикнул я.
Коннер поднял голову и вздохнул.
– И только я могу спасти тебя. Регенты тебе не помогут. Подумай, как удобно было бы для них, если бы пираты до тебя добрались.
К несчастью, в этом он был прав. С их точки зрения, моя смерть решила бы множество проблем.
– И народ твой тебе не поможет, – продолжал он. – Прислушайся. Люди смеются над тобой.
Глядя ему прямо в глаза, я сказал:
– Да это ты смеешься надо мной.
Он помолчал. Наконец я понял, что вспышка злобы, обуявшей его во время нашего разговора, улеглась.
– Нет, Джерон, – мрачно проговорил он. – Я проклинаю тебя всей душой. Но я не смеюсь.
Грегор все еще стоял позади нас, и мне пришло в голову, что он не возражал бы, если бы сейчас я воспользовался ножом. Он никогда не одобрял моего решения заключить Коннера в тюрьму вместо того, чтобы казнить. Но ведь он не одобрял и других моих решений.
Я постарался успокоить дыхание, а потом повторил свой вопрос:
– Где ты взял масло дерваниса?
– У пирата Девлина, – буркнул Коннер. – Но это тебе сейчас не поможет. Только я могу все уладить. Позволь мне помочь тебе спасти Картию. Прости
