До границы оставалось меньше часа, когда до меня донеслись подозрительные звуки. Бешеные вопли мужчин и женский визг. Топот лошадей. Мерцание факелов. Я достал меч и повернул Тайну туда, откуда доносились крики.
Но те внезапно смолкли, и все голоса утихли на минуту, потом кто-то воскликнул:
– Еще один!
Я был уже достаточно близко, чтобы представить себе, что тут произошло. Там было несколько человек, судя по акценту – авенийцы, и они были вооружены. Один из них увидел меня и отделился от группы, чтобы со мной разобраться. Я легко отразил его удар мечом и ранил его в руку. С криком он отступил в тень.
Другой, казалось, не знал, что делать, может быть, от неожиданности, или оттого, что я так легко справился с первым. Как бы то ни было, но медлить я не собирался. Я бросился на него и ударил мечом в спину.
Это вызвало суматоху среди остальных всадников, хотя в одном они не колебались: нельзя дать мне уйти. Эти глупцы думали, что я собираюсь от них бежать. Они окружили меня, пытаясь загнать в кусты. Вместо этого я бросился вперед, нацелившись на того, что держал факел: только у него для сражения оставалась лишь одна рука. Лицо его пересекал извилистый шрам, и когда я приблизился к нему, то увидел, что он оказался еще уродливее, чем я думал. Он нанес мне неплохой удар, но я, не обращая внимания на укол в живот, снова развернул на него Тайну. Я ударил мечом по его мечу, и тогда его меч вместе с факелом упали на землю. Я снова сделал выпад, точно не зная, куда попаду, но рана, которую я нанес противнику, оказалась глубокой. И тут еще один из них внезапно появился сбоку от меня и направил своего коня на Тайну, но Тайна оказалась более крепким животным, и его конь споткнулся. Я развернулся и ударил его по ноге, он с криком бросился прочь от меня вслед за своими товарищами, и все они в одно мгновение исчезли во тьме.
Позади меня хрустнула ветка, и я развернулся с мечом наготове. Снова стало тихо, но я был не один. Я спешился и повел Тайну под уздцы к кустам. Потом резко бросился вперед, сквозь заросли, выставив вперед острие меча.
– Пожалуйста, не трогайте меня!
Я в изумлении отступил. Это был всего лишь ребенок, девочка лет шести или семи. Голова ее едва доставала до моей груди, светлые волосы закрывали лицо. Она была в простой ночной сорочке, босиком. Должно быть, ее вытащили из постели в попытке спастись бегством.
Я сразу опустил меч и наклонился к ней.
– Все хорошо, теперь ты в безопасности. Но как ты здесь оказалась? – было слишком темно, чтобы определить точно, но я решил, что она не ранена. – С тобой все в порядке?
Девочка взяла меня за руку и повела к высокому вязу. Под деревом на земле лежала женщина, должно быть, мать ребенка. Она едва дышала, похоже, ее серьезно ранили. Наверное, это именно ее крик я услышал.
Я опустился на колени рядом с ней и попытался ощупать ее живот в поисках раны. Она почувствовала мое присутствие, открыла глаза и коснулась моей руки.
– Не надо, – прошептала она. – Все кончено. – Произношение у нее было картийское. Она была из моего народа.
– Кто это сделал? – спросил я.
Женщина закрыла глаза, и я подумал, что она не ответит. Но она снова открыла их и пробормотала:
– Вы, неверное, нездешний, раз не знаете, что тут происходит.
– Да, это так.
Она кивнула.
– Авенийские разбойники. Они пересекают границу по ночам, угоняют наш скот, выгоняют нас из домов.
Я покачал головой.
– Почему никто в Дриллейде об этом не знает? Король…
– Экберт мертв. Вы не слышали? Кроме того, он давно знал об этом. – Она выгнулась, задыхаясь.
Я подсунул руку ей под спину, чтобы помочь приподняться, и почувствовал тепло ее крови. Ее было слишком много. Слишком много, чтобы выжить. Ей было тяжело дышать.
– Мой муж… они убили его. Нила… отвезите ее к дедушке… в Либет.
Нила положила свою маленькую руку мне на плечо. Либет находился к северу отсюда, мне пришлось бы возвращаться и потерять несколько часов. Кроме того, мне не стоило появляться в городе. Кто-нибудь мог узнать меня, да и Мотт мог напасть на след, если вздумает идти за мной.
Мать Нилы снова приподнялась, держась за мою руку.
– Пожалуйста, – прошептала она.
– Я отвезу ее, обещаю. – Даже если придется возвращаться. Мои слова утешили ее, она обмякла, закрыла глаза и умерла.
Нила встала на колени рядом со мной, коснулась плеча матери.
– Она умерла?
Я кивнул, и меня охватил новый приступ гнева. Неужели отец знал обо всем этом? А Грегор, а Кервин? Почему никто мне об этом не говорил?
