– Картошка?
– Тише. Покажи мне руку.
Я показал ей клеймо. Имоджен повернула руку так, чтобы лучше видеть ожог.
– Больно?
– Все нормально.
– Ну конечно. Если бы тебе даже все кости переломали, ты сказал бы, что все нормально. – Она положила мою руку себе на колени и начала чистить картофелину.
Потом Имоджен порезала ее тонкими ломтиками и положила их на ожог. Ломтики почти мгновенно потянули из раны жар. Закрыв ожог, она положила нож и оставшуюся картошку на землю. Имоджен поддерживала мою руку у запястья и у локтя, чтобы картошка не упала.
Так мы просидели несколько минут в молчании. Я не хотел говорить, боясь разрушить словами это хрупкое счастье. Словами я только все испорчу или наконец уговорю ее уйти. Я вдруг со стыдом понял, что на самом деле не хочу, чтобы она уходила. Так хорошо было иметь союзника в этом ужасном месте.
– Я видела вас с Девлином на берегу, – сказала она, – он дразнил тебя.
– Это была проверка.
– Раз ты все еще здесь, наверное, ты ее выдержал.
– Нет. Сомневаюсь, что ее можно было выдержать.
Имоджен начала перекладывать ломтики картошки, выбрасывая сделавшие свое дело и заменяя их новыми.
– Я думала, ты сразишься с ним. Даже издалека было понятно, что ты этого хочешь.
– Да, я хотел, – подтвердил я, а про себя подумал, что все еще хочу этого.
– Ты не можешь победить пиратов, Джерон.
– Я знаю.
– А значит, нам нужно бежать отсюда. Мы можем убежать сегодня ночью, вдвоем. Ничего постыдного в этом нет.
– Бежать? – Я с раздражением стряхнул картошку с руки, встал и взялся за меч. – Скажи, как на прошлой неделе ты поняла, что я уеду из замка сюда? Ты помнишь?
По щеке Имоджен скатилась одинокая слеза, и она ответила:
– Потому что ты никогда не убегаешь. Даже когда это единственно возможный выход.
– Да, – отрезал я, – никогда. – И развернулся, собираясь уйти.
– Джерон, есть еще кое-что. – Прежде чем я повернулся к ней, она встала. – Я подслушала разговор Девлина. Роден возвращается. Его ждут завтра.
Я помолчал и закрыл глаза, прежде чем ответить.
– Он знает о тебе?
Имоджен покачала головой.
– Еще я слышала, что он сам вызвался той ночью ехать в Картию. Не из-за послания, которое должен был тебе передать, а потому что хотел, чтобы ты знал о нем. Он напал на тебя, потому что хотел отомстить.
Я это прекрасно понимал. Достаточно хорошо, чтобы это тяжелым грузом сдавливало мне грудь с нашей с ним последней встречи.
Я поднял голову.
– Ты не собиралась мне этого говорить?
– Я надеялась, что пираты не примут тебя, или что ты поймешь, как глупо то, что ты задумал, и сам уйдешь прежде, чем придется сказать. – Забыв о том, что кто-нибудь может нас увидеть, она подошла ко мне ближе. – Ты не понимаешь? Он узнает, что это ты, как только услышит имя Сейдж. Из всех имен, что ты мог выбрать, ты не придумал ничего лучшего? Не мог взять имя, которое не напомнило бы ему о тебе?
Я опустил глаза, и Имоджен судорожно вздохнула.
– Ой, – прошептала она, – так это твой план. Ты хочешь, чтобы он нашел тебя? Пожалуйста, скажи, что я ошибаюсь.
Я вздохнул.
– Не ошибаешься.
Это ее разозлило.
– Ты забыл, что он чуть не убил тебя неделю назад? А теперь ты, не думая об опасности, оставляешь свой замок, свою армию, своих друзей и приходишь сюда один? Как это поможет что-то исправить? Ты что, не знаешь, против чего идешь?
Я сжал зубы и отвел взгляд, но она еще не закончила.
– Я знаю, что ты сильный, ты владеешь оружием, но говорят, Роден ни на минуту не расставался с мечом со дня твоей коронации. А когда он вернется,
