— Ты сама знаешь— как. Хорошие девочки, когда просыпаются и видят, что дома кто-нибудь спит, ходят на цыпочках и говорят шепотом. Если они уже выспались, они встают и одеваются тихо. Они понимают, что мама за день устает и надо дать ей покой.
Наконец подействовало:
— Хорошо, мама, теперь я буду тихо лежать.
И вот тут началось.
Через полминуты слышу:
— Мамочка, спи, пожалуйста, закрой глазки.
Я закрыла глаза, думала, она успокоится и уснет. Лежит тихо, не разговаривает. Но поминутно привстает и заботливо укрывает меня одеялом. При этом шепотом говорит:
— Мамочка, ты спи, я покрываю тебя, чтобы ты не простудилась.
Еще через полминуты:
— Мамочка, спи, пожалуйста. Я теперь всегда буду лежать тихо...
И в самом деле— минута полной тишины. Потом опять слышу ее шепот:
— Мама, ты вчера устала, да? Ты лежи сегодня, хорошо? Я кормить тебя буду в кроватке.
Я лежу с закрытыми глазами.
— Мамочка, ты спишь? Может быть, ты сон какой-нибудь видишь? Может быть, меня во сне видишь? Или моих кукол? Или хулигана Андрюшу? Ай, мама, как мне скучно, когда ты спишь!
Стараясь не шуметь, тянется и берет со столика журнал.
— Ты, мамочка, спи, а я почитаю. Хорошо, что я читать умею.
Жду, что будет дальше.
— Гм. Что такое? Ничего не понимаю, что написано. Ни одной буквы не видно. Даже твердого знака не видно.
Кладет журнал на место. Некоторое время тихо. Потом вдруг лихорадочный шепот, как-будто фонтан забил:
— Саша, Маша, Андрюша, Митя, Павлик, Лена, Катя.
Это из тех игрушечных книжек, которые сделал и прислал папа.
Ничего не поделаешь, пришлось чуть свет подниматься и делать с Машкой гимнастику.
18.11.60.
Искали зимнее пальто. Выходим из универмага, мне Маша говорит:
— Мамочка, если пальто не купили, может быть, пирожков купишь?
Пишет папа
19.11.60.
Сегодня утром была с мамой в Зоологическом саду. Видела маленьких бегемотиков, кенгуру, зебру, обезьянок. Про обезьянок рассказывали мне и Маша и Элико...
Там в одной клетке сидели папа, мама и маленький детеныш. Служительница принесла яйца. Кинула одно яйцо, его схватил отец, очистил, раскрошил, но есть не стал. Кинули второе яйцо, и это тоже захватил эгоист отец. Тогда служительница железным шестом загнала самца в угол и протянула третье яйцо матери. Та взяла, очистила яйцо и стала кормить ребенка. Машка с умилением наблюдала эту сцену, а когда отец не дал обезьянышу поесть, удивилась и огорчилась:
— Какой же это папа?
Вечером показывал “кино”.
В роли диктора (то есть чтеца надписей) выступала мама, только “Снегурочку” прочел отец. Читал он не повышая голоса, но, соответственно печальному сюжету, с чуть заметным надрывом. Машка это чувствовала. Я видел, как она вертелась на своем маленьком стульчике, восседая в “правительственной ложе”.
Наконец она не выдержала, оглянулась и говорит:
— Когда ты так говоришь, я немножко грустнею.
А когда сказка кончилась, Снегурочка превратилась в облачко и улетела, растворилась в голубом летнем небе, Маша сказала:
— Мне очень грустно стало.
* * *
Была у меня. Читали, складывали слова из квадратиков-букв и слогов.
Делает это с увлечением. Если взялись учить, надо делать это наилучшим образом, чтобы учиться было “весело, приятно и победительно” (Житков).
После ужина рассматривали картинки. Попалась ей на глаза “Казнь императора Максимилиана”. Спросила: что это? Сказал, что этих людей убивают.
— Это что— по-настоящему?
— Да.
— Почему людей убивают— не понимаю! Они же не кусачие!
Побежала к письменному столу, где в груде писем нашла запомнившийся ей конверт с изображением охотника, стреляющего в летящих птиц.
Почти с гневом:
— А это что? Почему он птиц убивает?! Почему охотники птиц убивают?
И так она была хороша в этом гневе, так вся кипела и пылала, что не выдержал, обнял и расцеловал ее.
* * *
Перед сном, уже облаченная в ночную рубашку, бесилась, прыгала, хохотала.
Чтобы привести ее в чувство, я выключил в столовой свет и крикнул:
— Тихо! Все молчать!
Все замолчали. Только бабушка, не понявшая моего маневра, в темноте громко пошутила:
— Скоро будет слышно, как муха пролетит.
Через минуту я включил электричество. Машка испуганно и растерянно смотрит на меня:
— Пролетела муха?
— Да. Пролетела.
Заснула быстро.
Сейчас 12 часов 50 минут пополуночи.
Пишет мама
20.11.60.
Ездили к папе в Комарово.
Где-то в Песочной, кажется, в вагон вошел совсем молоденький черноглазый дядя с черными усиками. Он сел поблизости, ничего не говорил, только не отрывал глаз от Маши. А когда мы выходили из вагона, взял Машу за руку, помог ей сойти со ступеньки и спросил ее по-грузински:
— Шен картули ици, Машенька? (“Ты по-грузински знаешь, Машенька?”)
— Генацвалос бебия,— не задумываясь ответила Маша. Эти единственные два слова, которые она знает по-грузински, означают: “милая моя бабушка”. Но молодой человек очень обрадовался, услышав родную речь...
26.11.60.
Маша вела себя сегодня очень плохо, грубила бабушке, замахнулась на нее рукой, не хотела после прогулки раздеваться, а когда бабушка стала отчитывать ее, назвала бабушку “бабой-ягой”.
Все это происходило, когда меня дома не было.
Это уже второй случай, когда Маша так ведет себя с бабушкой.
Когда я вернулась домой, бабушка громким голосом объявила мне, что у нее больше нет внучки... И все рассказала мне.
К счастью, бабушка рассердилась на этот раз, кажется, по-настоящему.
И я тоже очень просила ее выдержать характер, “не сдаваться”.
Не знаю, что будет дальше, а пока наша бабуся характер выдерживает.
Машка даже удивлена. Приходит ко мне на кухню и говорит:
— Бабушка что-то долго меня не прощает.
— Если хочешь, чтобы она тебя простила, надо заслужить.
— А как заслужить?
— А так, что надо вести себя хорошо. Ты думаешь, набезобразничала, а потом придешь, попросишь прощения— и все? И простят тебя? Нет, могут и не простить, могут и разлюбить.
— И ты можешь разлюбить?
Из педагогических соображений покривила душой. Говорю:
— И я могу, и папа...
— Я, мама, не знала, что ты можешь разлюбить.
— Не знала, так теперь знай.
— А я, мама, тебя всегда буду любить.
— А я— не всегда. Мне не нужна такая дочка, которая обижает бабушку.
— Хорошо, мамочка, я не буду больше.
— Хорошо, Маша. Посмотрим.
