– На крышке есть выступающий броневой козырек. Он похож на сплющенный корабельный бушприт. Треножники двигались козырьком вперед.
– Благодарю вас, дружище! Вы – бесценный товарищ в приключениях.
Мы, все трое, принялись выглядывать в иллюминаторы, до опасного хруста выворачивая шеи в попытках увидеть козырек.
– Вот он! – первой воскликнула Адель.
– Значит, пусковой привод где-то здесь…
– Эти штурвальчики, должно быть, регулируют направление…
– Все сходится: симметричное расположение под правый и левый пучки щупальцев…
– А этот рубильник…
Раздался громкий щелчок, и под полом рубки басовито загудело. На стенах матово засветились квадратные окошки, на которые я ранее не обратил внимания.
– Есть! Завелись!
– Леди не возражает против скромной прогулки в экипаже?
– Почту за счастье, мистер Холмс! Ваши рычаги – те, что справа от рубильника, мои – слева.
– У нас, конечно, меньше рук, чем у марсиан…
– …но вдвоем мы справимся!
– Где тут «малый вперед»? Этот рычаг?
– Шарнирное крепление? Думаю, это он.
– Давайте, мисс Пфайфер…
Пол качнулся. Я схватился за стену, очень стараясь ничего не задеть. Со звонким мелодичным лязгом треножник превратился в корабль, пляшущий на волнах. Пытаясь сохранить равновесие, я оказался напротив бокового иллюминатора – и увидел, как поднялась и опустилась, сделав пятидесятифутовый шаг, блестящая нога, как бегут прочь испуганные солдаты, как рывками уплывает назад земля, кусты и деревья…
Мы двигались!
Вскоре треножник выровнялся, и качка улеглась.
– Я нашел кнопку механизма, компенсирующего раскачивание, – сообщил Холмс. – Думаю, тут имеется некий аналог гироскопа… Не увеличить ли нам скорость, мисс Пфайфер?
– С удовольствием, мистер Холмс!
Треножник зашагал быстрее, но тряска нисколько не усилилась. Похоже, эта удивительная машина не требовала управления каждой ногой в отдельности. Достаточно было задать скорость и направление, а остальное механизм делал сам. Глядя в иллюминатор на поля, перелески и одинокие постройки, всем телом ощущая мощь боевой машины, я испытал чувство настоящего восторга! Стальные мускулы треножника пели от переполнявшей их энергии – и вместе с ними пело все мое существо. Думал ли я, что окажусь в рубке марсианского скорохода, и что не щупальцы пришельцев, но разум, воля и руки моих друзей станут управлять этим чудом инопланетной техники?!
А что же я? Роль пассивного зрителя мне прискучила. Мое внимание привлек светящийся прямоугольник, похожий на окошко – он располагался под пусковым рубильником, между Холмсом и мисс Пфайфер.
– Что вы задумали, Ватсон?
– Тут какие-то значки…
– Осторожнее! Умоляю вас, ничего не нажимайте.
Я обиделся. Холмс разговаривал со мной, как с ребенком, который интересуется отцовским револьвером! В конце концов, я на пару лет его старше, и у меня есть опыт Афганистана…
– Лево руля, мистер Холмс! Впереди постройки.
– Есть лево руля!
Машину занесло вправо. Я ухватился за медные рукоятки, расположенные под окошком. К счастью, ничего особенного не произошло.
– Прошу прощения. Оказывается, их штурвалы – обратного действия.
Треножник плавно свернул левее, обходя поселок. До меня не сразу дошло, что я смотрю не в иллюминатор, а в то самое светящееся окошко. Изображение было очень четким, но цвета? показались мне неестественными. И выглядело все, как нарисованное, вернее, как на экране синематографа! Поверх изображения тремя стенами цитадели размещались цветные треугольнички. Синие – внешний контур; внутри – желтые; и в центре – зеленый треугольный глаз с мигающей алой точкой-зрачком.
– Мы приближаемся к побережью. Сбавьте ход, мисс Пфайфер.
– Есть сбавить ход!
Видимо, Адель перестаралась, выполняя команду Холмса: машину снова качнуло, я крепче вцепился в рукоятки, которые все это время не отпускал – и
