– Я понимаю военных, – кивнул Ватсон. – Без сегодняшней впечатляющей демонстрации я бы тоже отнесся к вашей просьбе… Скажем так: без должного внимания.
– Но ведь я всего лишь просил пленника! Хотя бы тело! Поверьте, я не делал никаких опрометчивых заявлений. Я ученый, а не какой-нибудь безответственный авантюрист!
Ван Хелзинг затянулся сигарой – впрочем, без особого удовольствия.
– Вам действительно по вкусу «Партагас»? – заинтересовался Холмс.
– Не слишком. Но это единственный сорт, запах которого не чуют вампиры. Я выяснил это опытным путем, но не нашел сему факту внятного объяснения. Так что насчет событий в Молдоне?
Холмс и доктор Ватсон начали рассказ. Том жевал свою любимую яичницу с беконом, не ощущая вкуса. Наверное, так вампиры вдыхают дым «Партагаса». Как принято писать в романах, Том весь обратился в слух – до того складно рассказывал Холмс уже известную Тому историю. Казалось бы, знакомые события, а мистер Холмс возьми да и выверни все так, что непонятное делается ясным…
Зато ясное – наоборот, непонятным!
– …увы, девочка испытала сильнейшее нервное потрясение, – подвел итог Холмс. – Она ничего не может толком рассказать.
– Чтобы пробудить столь сокрушительные силы, необходимы знания, которыми ребенок не может владеть! – возразил профессор. – Это все равно как если бы дитя в одиночку смастерило огромную пушку и снаряд к ней, навело орудие на цель и произвело выстрел. Нет, это решительно невозможно! За молдонскими событиями стоит кто-то другой, куда более искушенный в тайных науках.
– Но если пушка уже построена и заряжена, – вмешался Ватсон, намазывая масло на гренок, – ребенок может привести ее в действие: дернуть за пусковой шнур или поджечь запал.
Похоже, у доктора вошло в привычку спорить с профессором.
– Именно! – с воодушевлением воскликнул Холмс. Он мало ел, зато приканчивал третью чашечку кофе. – Благодарю вас, друг мой. Вы привели крайне удачную аналогию. В руки Дженни попал, как вы метко выразились, пусковой шнур, и она его дернула. Как ни мала Дженни, она, возможно, сумела бы ответить нам, кто подал ей таинственный шнур. Не исключаю, что шнуром был листок из книги, который так заинтересовал моего брата. Но, увы, состояние девочки не позволяет нам…
– А что, если попробовать гипноз? – в волнении перебил Холмса профессор. Историю Дженни он, сентиментальный, как все голладнцы, принял близко к сердцу. – В гипнотическом трансе пациенты вспоминают то, что не в силах вспомнить в состоянии бодрствования!
– Гипноз?
Холмс и Ватсон с сомнением переглянулись. Доктор пожал плечами:
– К сожалению, ни я, ни мой друг, не владеем методиками гипноза.
– Зато, – улыбнулся Ван Хелзинг, – ими в совершенстве владеет ваш покорный слуга!
От его улыбки Том едва не подавился.
4. Портрет в гостиной викария
– Нет, и не просите!
Вдова Пристли была возмущена. Да что там! – она была в ярости. В ее списке вызывающе аморальных предложений идея загипнотизировать маленькую девочку занимала второе место, строго между поклонением Сатане и юбками выше щиколотки. Пожалуй, Сатана даже располагался поближе – благочестивая экономка викария плохо понимала значение слова «гипноз», снабжая его признаками черной мессы.
– Через мой труп!
После бурно проведенной ночи Том не удивился бы, прими мистер Холмс – а в особенности профессор Ван Хелзинг! – предложение вдовы. Боясь сгоряча брякнуть лишнего, грузчик встал из-за стола и отошел в сторонку, под яблоню. Сидром их сегодня не угощали, и зря: у Тома пересохло в глотке, а попросить миссис Пристли об одолжении он стеснялся. Отсюда ему были хорошо видны окна левого крыла дома, часть гостиной – и викарий Симпсон на стремянке. Взмахивая молотком, через раз тряся рукой и дуя на ушибленные пальцы, викарий пытался вколотить в стену пару длинных гвоздей. Внизу ждал своей очереди портрет в золоченой раме.
– Миссис Пристли! Мой друг Ватсон – доктор! Почтенный мистер Ван Хелзинг – профессор медицины. И после этого вы способны упрекнуть нас…
– Способна! И упрекну!
Ни платье с кружевным воротником, ни чепец не могли скрыть превращения вдовы из доброй бабушки в дикую фурию. Рискни джентльмены прорваться к Дженни силой – сражение с графом показалось бы им вечерней прогулкой над рекой.
– Вы несправедливы. Наш замысел абсолютно безопасен. Более того, он благотворно скажется на малютке Дженни…
– Искуситель тоже был ласков с Евой!
– Миссис Пристли!
– Ни за что!
