А великие свершения требуют предельного напряжения сил.
Глава 9
Обизат далеко впереди остановилась, как вкопанная, замахала обеими руками.
– Мы пришли?
Между высокими горами, защищающими от ветра, но на достаточном расстоянии, чтобы с вершин не добросить до нее камнем, расположилась небольшая крепость.
Стены почернели от копоти, а из того места, где раньше была крыша, все еще поднимается дым, но уже заметно поредевший, такой бывает в конце пожара, когда все выгорело и гореть больше нечему.
Азазель сказал равнодушно:
– Мимо и дальше. Не наше, не жалко.
– Там могли остаться раненые, – ответил Михаил.
– Могли, – согласился Азазель. – Но выбирай, свернуть к тем развалинам или же успеть спасти будущего Мессию?
Обизат сказала резко:
– Азазель, тебе часто говорили, что ты жесток?
– Увы, – ответил Азазель со вздохом, – чаще укоряли в прекраснодушном потворстве. Это мир жесток, не слышали?
Ветер переменил направление, в их сторону со стороны сгоревшей крепости понеслась туча черного пепла. Михаил нагнул голову, Азазель укрылся капюшоном, предусмотрительный, только Обизат сочла трусостью прятаться и шла с прямой спиной и гордым выражением на лице.
Азазель сказал непонятным тоном:
– У нас прекрасная команда с точки зрения политкорректности. Два самца с разными религиозными конфессиями… у нас же разные, Миша?.. И самка, что очень важно.
Михаил взглянул с недоверием, но Азазель продолжал очень серьезным голосом:
– Сразу видно, самские права не ущемлены. А то, что чернее обугленной головешки, просто замечательно! Наглядно говорит, что мы ну никак не носители расизма.
Михаил поинтересовался мрачно:
– А как насчет боеготовности?
– Странный ты какой-то, – упрекнул Азазель. – Сейчас важнее, чтобы были соблюдены права меньшинств, хоть термин какой-то странный, ну какое меньшинство из женщин? Или чернокожих?.. Но если права соблюдены, то все в порядке. Боевые потери спишут. А если права нарушены… берегись, все припомнят.
Обизат огрызнулась:
– Я не обугленная, как головешка!.. Просто испачкалась. Меня легко отмыть.
– Мишка возьмется, – заверил Азазель. – Мишка?
Михаил взглянул на него волком, а Обизат воскликнула с возмущением:
– Как ты можешь говорить такое!.. Как вообще смеешь?.. Это я его должна и обязана мыть, потому что он мой господин и повелитель!
– Гм, – сказал Азазель, – вообще-то такой вариант даже предпочтительнее… Эй, Обизат!.. Возьми чуть правее. Впереди озеро с грешниками, не видишь?
Михаил сказал, заступаясь за девушку:
– Пройдем по самому берегу, что особенного?
– Да? – спросил Азазель с подозрением. – Вот так пройдем мимо, отворотив рыло от страдающих?.. И не бросишься никого спасать… или, напротив, заталкивать в дерьмо еще глубже? Не наше это дело, понял?.. Нужно уважать суд. Пусть даже неправедный.
Михаил проворчал озадаченно:
– Как можно уважать неправедный?
– А кто говорил, – напомнил Азазель ехидно, – что даже неправедный суд лучше беспорядка и бесправия?
Михаил дернулся, вытаращил в недоумении глаза.
– Погоди… но это же ты и говорил!
– Правда? – спросил Азазель. – А чего же это я решил такое умное приписать тебе?.. Наверное, у тебя вид предельно правильный, а я так себе, у меня и ноги кривые, и мысли, и взгляд на женщин, и удовольствия жизни… Ты как насчет животных удовольствий? Ну чего кривишься, они все животные. Иных не бывает.
– А книжки почитать?
Азазель ахнул в великом изумлении:
