еще кровь.
– Понятно.
– Представь, что первый раз мне пришлось объясняться по этому поводу со школьной медсестрой, когда она увидела эту кипящую кровь.
– Ты был в шоке?
– Нет, мои родители предупредили меня.
– А твои родители…
– Генетически – оба были адаптерами. А прадед по материнской линии – варвар.
Оставив свою компанию, снова подошел Григ.
– Я прошу прощения, господа генералы, но мы что – всухую сгоняли?
Брейн и Корсак переглянулись.
– Не всухую, приятель, – заверил майор. – Открою тебе военную тайну – не пройдет и часа, как ты увидишь обещанное шоу.
– Вот это лучшая музыка, что я слышал за последние полгода, – признался Григ и ушел.
– Этот твой кадр просто находка, – после паузы заметил Корсак и улыбнулся.
– Достался по наследству. Повезло, – ответил Брейн. – А что ваши ребята, тоже адаптеры?
– Нет, чистые варвары. То есть люди.
– И какие у нас планы?
– Планы?
Майор взглянул на наручные часы, имевшие еще сотню разных функций, и Брейн понял, майор тянет время, чтобы ответить, но не сказать лишнего.
– Планы следующие: как стемнеет, а это произойдет уже через полчаса, нужно выйти из палатки и проверить соединение с маяком.
– Понятно, – сказал Брейн и коротко зевнул. – Еще совсем недавно так хотелось спать, что казалось, появись возможность, упаду и сутки не перевернусь на другой бок. Но вот согрелся, выпил травяного чаю из ваших запасов, и спать расхотелось. Это там химия какая-то?
– Нет, Томас, это ваши эмоции.
– Тогда, после посещения рибонского ресторана, как получилось, что, когда наемники расстреливали ваш спортивный автомобиль из автоматических пушек, вас в машине уже не было?
– А вы проверяли?
– Разумеется. Я мчался в конце этой кавалькады и лично заглянул под разорванный снарядами корпус. Там не оказалось никаких биологических следов.
Майор улыбнулся.
– Это была всего лишь голограмма, друг мой. Голограмма, снятая в хорошей лаборатории, однако подействовала она только на сознание живых охотников. Уверен, что после анализа видеозаписи они поняли, что их обманули, но это случилось позже, а в тех условиях они были вынуждены реагировать по-человечески.
– Мне кажется, я бы заметил голограмму, – качнул головой Брейн.
– Разумеется, если ставится задача отличить реальный образ и голограмму. Но представьте, что вы наемник. Вам приходилось выслеживать жертву?
– Нет, но я много раз сидел в засаде.
– Это даже лучше! Вспоминайте, сколько раз вам приходилось сидеть часами и потом уходить ни с чем, потому что цель не прибыла в прогнозируемое место?
Брейн вздохнул. Это были не лучшие воспоминания. Однажды он пролежал под кустом трое суток, облегчаясь в подгузник, чтобы ничем себя не выдать, а позже выяснилось, что специалисты службы навигации ошиблись и объект прошел в сорока километрах южнее.
– Бывало такое, – кивнул он.
– А что самое важное в такой ситуации, когда вы ждете? Проходят контрольные сроки, вы на взводе, но кругом пусто… Так я вам скажу – вы жаждете появления объекта! Вас трясет от этого ожидания, и когда появляется что-то на него похожее, ваше подсознание дорисовывает нужные подробности, лишь бы поскорее закончить дело и вернуться к равновесному состоянию психики. К покою с горячим чаем и сладкими сухариками у себя в казарме. Я прав?
Брейн улыбнулся. Сам он все так подробно не разбирал, но майор выразил саму суть.
– Именно так я и обманул наемных убийц. Они были уверены, что голограмма – живой объект, и помчались за управляемой по радио машиной. А все остальное вы видели.
Брейн кивнул: как же все оказалось просто.
– Кажется, уже стемнело, – сказал он.
