— С какого дрына? Отец, мне не нужна никакая компаньонка! Лучше прислали бы мне нового учителя фехтования.
— Вам
— Не, ну дрынасе! Если она вдруг из окна выпадет или во рву утонет — я тут буду ни при чем. Предупреждаю сразу.
— Юная госпожа, все не так плохо, вы подружитесь, — улыбнулась Сюзанна. Видимо, она была не просто экономиссой, а главным замковым миротворцем. — Сейчас я размещу Люцию в ее покоях, а за обедом вы сможете познакомиться ближе.
— Елкин дрын! — вспухла Оливия. — Это еще что — слуги будут сидеть с нами за одним столом!
— Люция не слуга вам, — отчеканил герцог Альбино. — Она ваша компаньонка. И вы лишены сладкого на сегодня за употребление слов, унижающих вашу родовую честь. Да, и не забудьте, у вас на сегодня еще порка. Фигаро, идемте, мне нужно проверить дебетные книги…
— Ваша светлость! — воскликнула я.
— Люция? — герцог удивленно обернулся. — Что-то еще?
Я склонилась в низком реверансе:
— Я прошу вас отменить наказание для госпожи Оливии. Она просто не подозревала, что ее шалость зайдет так далеко…
— Люция, — в голосе герцога послышалось утомление. — Выгораживая мою дочь, вы тем самым не добьетесь ее благосклонности. Поверьте. И Оливия всегда прекрасно знает, что последует за ее очередной затеей. Так что не трудитесь.
— Идемте, милочка, — взяла меня под руку Сюзанна.
Пока мы шли по коридору, ведущему в жилые покои замка, Сюзанна вздыхала и сокрушалась, а заодно довольно бестолково просвещала меня в делах замковых интриг:
— Оливия — несчастнейшее существо из живущих, поверьте мне, девочка моя. Ее уродство, проявившееся в первые годы жизни, оказалось неизлечимым, сколь ни тратились мы на лекарей. А потом злые языки… Ну вы же знаете, людям рты не заткнешь… Стали поговаривать, что недуг Оливии — следствие проклятия, наложенного кем-то из людей, обиженных герцогом Альбино. Но ведь разве всех обиженных перечислишь! Об исцелении Оливии молились во всех церквах герцогства, мало того, была снаряжена паломническая миссия к Святой Мензурке Исцелителя для самой сильной молитвы!
— Но это ничего не дало, — пробормотала я.
— Да, — вздохнула Сюзанна. — Словно Исцелитель отвернулся от бедной девочки. И тогда пошли другие разговоры, пострашнее: что в деле замешаны чары, волшба, ну вы понимаете.
— То есть?
— Стали поговаривать, что Оливия — служанка Истребителя, спаси нас и помилуй Святая Мензурка! Что рождена Оливия на погибель роду человеческому, что когда она достигнет совершеннолетия, за ней придет он, сделает своей Черной Невестой, и они вместе на земле воцарят хаос, зло и разор. Я в это не верю, спаси нас и помилуй Святая Мензурка.
— Я тоже не верю. Глупости. Просто у Оливии редкое, еще неизвестное науке заболевание, и нужно найти лекаря, который сможет его излечить.
— Люция, вы умница. И мы пришли.
Она толкнула рукой резную створку двери, и мы вошли в комнату, которая была просто прелестна. Идеальные покои для юной девушки. Во всяком случае, именно такими они представали в моих мечтах до тех пор, пока я не стала мечтать о капитанской каюте собственной баркентины.
Стены комнаты были обиты светло-золотистым шелком, отчего казалось, что здесь все время солнечно. Большое окно украшали многослойные занавеси с вытканными на них гербами герцогов Монтессори. Камин уже был разожжен, приятно пахло кедровыми поленьями, перед камином стояло кресло, на спинку которого опиралась высокая, костлявая девушка в скромном платье, шали и чепчике.
— Люция, это Катарина, старшая замковая портниха. Во владении иглой ей нет равных.
— Ну вы уж скажете, матушка, — пробасила смущенная Катарина. — Давайте-ка я сниму мерки по-скорому, да к обеду уже сошью какое-никакое платьишко для молодой госпожи. А то одета она ровно гусыня с ярмарки.
— Гм, — только и сказала я.
Катарина достала мерную ленточку и принялась обмерять меня, быстро проговаривая цифры.
— Как вы это запомните?
— Восемнадцать… Исцелитель дал хорошую память, госпожа. Не мешайте… Вот, все, мерки я сняла. Метресса Сюзанна, вы позволите взять для платья отрез синего габардина, что лежит в третьем ларе, кладовка третья, место справа?
— Тот, что дарила госпожа Тончини к сельскому празднику?
— Да.
— Именно его я и хотела тебе предложить. Возьми кружев из четвертой шкатулки слева в пятом ряду. И саржи на подкладку, ну, ты помнишь где. А пластинки для корсета лежат в старом комоде, третий ящик.
Катарина поклонилась и убежала.
— Моя гордость и радость, — сказала метресса Сюзанна. — Я вырастила ее в замке, и, когда состарюсь и уеду в деревню пасти гусей, она займет
