соответствовать ей и во внешнем виде. Итак?..
Полетта сняла с моей головы полотенца:
— Прошу, сударыня!
Я открыла глаза.
Из зеркала на меня смотрел очень испуганный лопоухий мальчик лет двенадцати. Его лысая голова блестела, как натертое маслом яйцо.
— Гм, — сказала я. — Выглядит очень свежо. Омолаживающе. Я столько лет жила и не подозревала о том, что у меня такая лопоухость!
Полетта жалобно вздохнула:
— Юноши будут над вами посмеиваться, как, впрочем, и дамы… Мне так жаль!
— Плевать мне на них с высокой башни… Башня. Очень интересную историю рассказала ты мне, Полетта.
— Только, пожалуйста, не говорите герцогине, а то с нее станется поломать все стены и перегородки в замке, лишь бы добраться до тайны. Повторяю — все это, может быть, просто старая легенда.
— Ладно, я поразмыслю об этом. Полетта, ты настоящий мастер! Я в восторге от своего нового образа. Чем я могу тебя вознаградить? Денег у меня нет, герцог кладет их на счет в банке, но…
— Я даже слушать не буду! Я сделала это от души, а не за награду!
— Ох, ну прости! Ну, давай подружимся, не дуйся!
— Если только…
— А?
— Вы не могли бы поделиться со мной своими шпильками и заколками — вам ведь они теперь без надобности, а мне пригодятся в работе…
— С удовольствием!
Мы расстались довольные друг другом. Я еще раз полюбовалась на лысину. Вытащила из комода плоеный воротник-колесо, обернула вокруг шеи и сразу стала похожа на молодую высокородную даму, гордую, совсем не лопоухую и хладнокровную.
— Да с меня портреты можно писать, у меня выраженный типаж отравительницы и дворцовой интриганки, — сказала я. — Кстати, с Оливии еще не написано ни одного портрета. Мой долг — исправить это упущение. А теперь я пойду спать.
Утром я встала бодрая, как никогда, умылась, еще полюбовалась собой, оделась, а на голову натянула чепец, чтобы Оливия, увидев меня, не сразу умерла от радостной неожиданности и прочего восторга.
Когда я вошла в покои герцогини, то увидела, что она крепко спит. Лицо бледное, синеватые круги залегли под глазами… События последних дней сильно ее вымотали, а ведь предстояло еще больше забот… Но мне было жалко ее будить, сейчас она выглядела абсолютно беззащитной, маленькой и никому не нужной, словно бездомный котенок… Узнай Оливия, что такие сравнения приходят мне в голову, она бы порезала меня на ломтики для копчения, поэтому я просто повернулась и на цыпочках пошла к двери. Пусть еще поспит. Но не тут-то было. Едва я взялась за дверную ручку, как услышала негромкое, но очень жесткое:
— Стоять!
— Экселенса, прости, я разбудила тебя…
— Ну-ка повернись, кто бы ты ни был! Люци?! Какого дрына ты напялила на себя кружевной чепец? Я подумала, что это смерть пришла за мной, типа вся в белом!
— Просто у меня для тебя есть сюрприз! — я улыбнулась и сняла чепец.
С минуту Оливия молча созерцала мою бритую голову, а я с наслаждением наблюдала за тем, как развиты лицевые мышцы у моей госпожи. Наконец Оливия выдохнула:
— Чтоб мне выйти за Себастьяно,
— В наблюдательности тебе не откажешь, — рассмеялась я. — Верни на место свою нижнюю челюсть и скажи: мне идет?
— Как веревка висельнику. Какого дрына, Люция? Ты меня всегда убеждала, что брить голову — это для девушки неприлично и все такое, и вдруг сама стоишь передо мной с головой, лысой, как колено!
— Я просто тобой манипулировала.
— Манипулировала?!
— И не выманипулировала. К сожалению. Вчера ночью я полностью осознала, что ты — моя госпожа и я должна поддерживать тебя во всем вплоть до внешнего вида. Так что получается, что это ты манипулировала мной. Подсознательно.
Оливия торжествующе ухмыльнулась — эта мысль ей понравилась.
— Ну вот, теперь, когда мы сказали друг другу горькую правду, дай я переверну тебя на живот и займусь массажем.
— Люци, ты массируешь меня, как коновал!
— О? У тебя был такой интригующий опыт?
