чувство, теряй время.
Стояло раннее хмурое утро. Комендантский час закончился, городские патрули согревались чаем или чем покрепче в караулках, а редкие прохожие еще не появились. Несмотря на ранний час, у пассажиров роскошного авто сна ни в одном глазу.
На достижение максимальной внезапности рассчитывать не приходилось. Ничего, зайдем с другого бока. В дом-крепость войдем через парадное.
— Товарищ Поплавков, вы точно адресом не ошиблись? Особняк реквизирован и числится за Реввоенсоветом, — громко сказала женщина. Она смотрела прямо и будто разговаривала сама с собой.
— Неувязочка, прежние хозяева не съехали. Да не волнуйтесь вы так, Айседора, все точно. Если так нервничать по пустякам, то слова перестанут складываться в рифмы. Я все проверил по своим каналам, — громко сказал инквизитор. — Вдова промышленника Измайлова с дочками-близняшками и прислугой не успела драпануть за кордон. — Он обернулся и подмигнул матросам. — Первые красавицы города. Отбоя от кавалеров не было, когда блистали на балах. Давно в свет не выбирались. Зачахли, поди, в четырех стенах с маменькой.
— Вам сюда хода нет, — продолжала настаивать женщина.
— Мне везде рады, — отмахнулся инквизитор. Он оглянулся через плечо на моряков. — А уж в такой компании тем более. От ворот поворот? Да никогда. Чтоб я сдох.
Матрос с «Бесстрашного» хищно облизнулся:
— Я от боцмана слыхал, что дворянчики привыкли спать без одежды на пуховых перинах. Щас мы их за голые жопы и прихватим. Возьмем контру тепленькими.
Матросы переглянулись. Вчера их товарищ с «Бесстрашного» тоже предложил «пощупать» двух барышень. Чем это закончилось, они еще не успели забыть. Воспоминания о стылых казематах Петропавловской крепости прочно засели в подкорке мозга.
— Вот это я понимаю, — инквизитор хлопнул себя по колену раскрытой ладонью. — Эт-та по-нашему. Узнаю балтийцев. Пошли.
Хлопнули дверцы. Он и четверо матросов вышли из роскошного автомобиля. Айседора осталась сидеть в «Руссо-Балте». Лишь крепче вцепилась в руль, будто готова была в любой момент дать газу и рвануть с места. Было видно, что ей не по душе их задание.
— Скорее всего, мы задержимся. Если через десять минут не выйдем, нас ждать не надо. Уезжайте. Я все понимаю, у всех дела, — сказал Аким женщине.
Блондинка пробормотала себе под нос что-то вроде насчет того, что «кое-кто» совсем зарвался и не понимает всей глубины своей ошибки и исторического момента.
Инквизитор первым двинулся к парадному. За ним матросы идут вразвалочку. Широченные клеша метут брусчатку мостовой. Чтобы мотались они залихватски, в стрелки штанов специально вшиты свинцовые грузики. Старпом называл это баловством и другими грубыми словами. Вот только не будет он больше гундеть. Портить матросам настроение своими нравоучениями. Утопили они старпома, привязав к ногам ржавый колосник. Пусть рыб пучеглазых на дне Финского залива учит, как правильно носить форму. Звонко цокали серебряные подковки с шипами на хромовых сапогах с круговыми вставками инквизитора.
Ах, как они шли! Грудь колесом! Бушлаты расстегнуты до ремней, чтобы были видны полосатые тельняшки. Перли напролом, как сухопутные броненосцы. Краса и гордость Красного флота, сошедшая по сходням на берег. Трепещите, сухопутные крысы, разбегайтесь, шпаки, идут братишки- анархисты! Впереди вышагивал инквизитор в окружении эскорта, затянутого в черную форму. Ни дать ни взять — важная персона. Тот случай, когда угроза видна воочию и даже сторонний человек сразу поймет: идут не просто так, а по важному делу.
Четверо матросов еще недавно были никем. Мизерное денежное довольствие, тяжелая флотская служба, изнурительные, «собачьи» вахты, боцман — дракон, чуть что, сразу в рыло тычет кулаком. И вдруг все в одночасье закончилось. Вернее, все началось в 1917 году. Свобода без оглядки на мелкобуржуазные условности. Гуляй, рванина.
Здесь в тылу, вдали от фронта, они считали себя в полной безопасности. Полноправные хозяева городских улиц подметали тротуар длинными штанинами брюк. Клеша лихо мотались влево-вправо, как ветви на ветру.
С виду инквизитор выглядел морякам чуть ли не другом, вот только при малейшей оплошности хватка у него была волчьей. Не забалуешь. Анархисты это прекрасно понимали и никаких вольностей себе не позволяли. Вели себя дисциплинированно, стараясь предугадать любое приказание начальника еще до того, как он его озвучит. Ни дать ни взять матросы-первогодки, почтительно робеющие в присутствии седого боцмана с людоедскими замашками.
Желающих пройтись на задание с инквизитором по собственному желанию никогда не было. Слишком рискует такой доброволец. Даже круглый дурак не подпишется под такое дело. Никакие деньги не помогут. В гробу карманов нет. Но четверо матросов знали: все равно придется идти с Акимом. Никуда не денешься. Обмануть инквизитора — себе дороже. Сказал найдет, если сбегут, значит, найдет. Так хоть есть реальный шанс выжить, а там, глядишь, на все четыре стороны отпустит. Обещал! А слово инквизитора крепче стали. Сказал отпустит, значит, отпустит. Сказал убьет — амба. Не по чину ему живым людям врать, а остальным по кодексу Корпуса можно. А то, что у матросов настроение неважное и камень пудовый на сердце, так это сейчас абсолютно неважно и никого не волнует.
Инквизитор постучал кулаком в дверь. Монументальные резные створки в два человеческих роста больше подходили средневековому замку, чем
