чуть-чуть. Он взлетел по угадывающимся в густом ковре мха ступеням, как кошка выскакивает из ванны с водой, куда ее определили шкодливые детские ручонки. Поплывет или пойдет по дну?
Послышался, раздирая слух Акима, несмолкающий вой. Стая выла и ревела, требуя отмщения. В вое переплетались ноты ярости и горечи утраты.
Взлетев наверх по ступеням моста, Поплавков рванул на середину. Сейчас это была самая выгодная позиция: волкам не допрыгнуть, а когда поднимутся за ним, можно будет подороже продать свою жизнь. Он почти добежал до центра моста, каменным горбом вздыбившегося на поляне. Почти успел. Будет легче засечь момент нападения волков. Со всех сторон не смогут навалиться. Надо попытаться навязать им свои условия боя. Есть возможность сломать вражескую тактику — ломай. Путай карты, вытаскивая из рукава любую. Не всегда же с козырей ходить. Еще несколько шагов. Осталось два. И тут Аким почувствовал, что он как будто угодил в невидимую паутину. Время вдруг замедлилось. Воздух стал плотным и густым. Он увидел остановившихся волков, Пастыря, уже поднявшегося с земли и замершего с вытянутой рукой, указывающего на него. Один из оборотней завис в воздухе во время прыжка.
Поплавков упрямо прорывался сквозь тянущуюся преграду. Невидимая паутина поддавалась сантиметр за сантиметром. Шажок, еще чуть-чуть. Инквизитор двигался медленно, словно плыл в патоке средней густоты. Так чувствует себя пчела, завязшая в варенье, прилетевшая на душистый запах и угодившая в липкую ловушку. С каждым новым движением он увязал все глубже. Исчезли звуки леса, рычание волков.
Инквизитору нестерпимо хотелось двигаться быстрее. Он прорывался сквозь желе сгустившегося времени. Можно ножом резать. Так иногда бывает в ночном кошмаре: бежишь изо всех сил, а все равно остаешься на месте. Поплавков знал, когда спишь, ничего не бойся. Твой сон, делай, что хочешь: хочешь — лети, а хочешь — проходи сквозь стены. Сон это или явь? От этого вопроса стало не по себе. Инквизитор поднажал. Невидимая паутина порвалась, уступив упрямому человеку…
Аким очутился неизвестно где. Под ногами больше не было каменных плит моста, сменившихся серой землей. Одно радовало: тело вновь обрело привычную подвижность. Руки, ноги двигались как обычно.
Он ждал, что же произойдет дальше. Прошла минута. Истекла вторая. Ничего не происходило. Волки не появились. Один, совсем один. Нет, не так. Впереди виден камень, и на нем кто-то неподвижно сидит. Если не приглядываться, то можно подумать, что сидящее неподвижно существо — продолжение каменной глыбы.
Ноги зацементировала несвойственная ему робость. Презирая собственную нерешительность, инквизитор заставил себя сделать несколько шагов к фигуре, сидящей вдалеке на камне. Было видно, что, даже сидящая, она была выше Акима. Об истинном росте неизвестного можно было лишь догадываться.
Серая равнина давила на психику, пригибала к серой земле. Хотелось перемешаться с серой пылью под ногами. Превратиться в безликое ничто среди всевозможных оттенков и полутонов серого цвета.
Аким пару раз с жаром повторил про себя: «Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла, потому что ты со мной». Навалившееся чувство безысходности не прошло, но стало немного легче на душе. Он понимал, что так происходит, из сложившейся ситуации. Мгновение назад он уже попрощался с жизнью. Против стаи, ведомой Волчьим Пастырем, в одиночку никому не выстоять. А тут провалился непонятно куда. Тяжело убедить себя в этом, но слова молитвы сгладили давящую на глаза и душу тяжесть серого безликого мира, заставившего ощутить инквизитора крохотной песчинкой, затерявшейся на краю Вселенной. Лучше места, чтобы спрятать луч, не придумаешь. Сюда мало кто сунется по доброй воле и в здравом рассудке. Инквизиторы не попадали в категорию обычных и нормальных людей. Такое место идеально подходит для ссылки или наказания преступников…
— Приветствую тебя! — поздоровался инквизитор. Надо было с чего-то начать разговор. Пауза затягивалась.
— Здравствуй, незваный гость, — ответило существо. — Ищешь что-то?
— Луч Костяной звезды, — юлить смысла не было. Служа в армии, Аким не раз убеждался, что солдатская прямота зачастую действеннее всяких дипломатических уверток. Прямой путь всегда короче.
— Его принесли сюда… давно.
— Ты знаешь, кто принес сюда, э-э, луч?
— Это был человек. Такой же, как и ты. Великолепен. Непоколебим. Непогрешим. Это было давно. Так давно, что одни успели вырасти, а другие состариться и умереть.
— Неужели я вижу перед собой бессмертного?
— Люди тоже когда-то были бессмертны, пока не придумали время… Я думаю, что звезду решили собрать, а твари двуногие уже засуетились. Тесно вам на грешной земле.
— Ты ангел? — дрогнувшим голосом спросил Поплавков.
— А что, похож? — существо подняло голову. Видимо, вопрос инквизитора заинтересовал его. — Мы все ангелы, пока не захочешь убить кого-то. Тогда ты становишься другим, даже если обрел крылья.
В голове мелькнула мысль: «Э-э-х, мне бы в небо!» Аким удивился неожиданному, словно чужому, желанию. Отчетливо представил проплывающую внизу землю. Как будто он смотрел вниз с большой высоты из гандолы аэроплана. Вот только вид непривычный. Никаких ориентиров не видать: ни
