— Говорю же — были…
Они рассмеялись. Заскрежетала дверь.
— Веселитесь?
Нинель аккуратно заглянула внутрь.
— Не поджарите?
— Тебя хорошо прожарить или с кровью?
Вслед за ней вошел Аккер. Он, оглядев помещение, сразу направился к поверженному контейнеру. Оглядев его, сплюнул на оплавленный край дыры. Слюна зашипела.
— Нинель, ты только посмотри… И кто из вас это сделал?
Крис молча мотнул головой в сторону Яра.
— Твои таланты, психарь, многогранны. Просто до ужаса.
Яр молча поклонился.
— И должен сказать, что ты гораздо…
Аккер прервал фразу на полуслове. Он смотрел на растирающего запястье правой руки Криса. Потом расстегнул правый рукав комбинезона, закатал до локтя и шагнул к Крису.
— Померяемся, у кого красивее?
На предплечье Аккера переливалась синева голограммы. Крупные четкие цифры сливались в восьмизначный номер.
Кровь отхлынула от лица Криса, и он медленно, словно пальцы его плохо слушались, расстегнул пуговицы на запястье и поднял рукав. Восемь цифр, словно восемь экзотических насекомых, блестящих всеми оттенками индиго, выстроились в шеренгу чуть выше запястья Криса.
— Оставил на память? — спросил Аккер.
Крис медленно кивнул.
— Да. Чип мне выковырнули, а номер я оставил… Чтобы в морду совать тем, кто говорит, что ничего этого не было и быть не могло.
— Лагерь для перемещенных лиц «Дом любви-три» на Скорпионе-четырнадцать, — произнес Аккер, словно представляясь. В его голосе Яру послышалось приглушенное клокотание.
— Лагерь для перемещенных лиц «Дом любви-восемь» на Галатее-одиннадцать.
Сейчас и Крис говорил отрывисто, словно каждое слово надо было выталкивать из глотки.
— Сквоттер?
Безгубая щель на лице Криса оскалилась.
— Ну а кто еще?
— Выпьем, брат? — спросил Аккер.
Крис кивнул, и мужчины, словно забыв о существовании Нинели и Яра, направились на верхний ярус.
— Вот так вот, — сказала Нинель, чуть приподняв бровь. — Считай, однополчанина встретил. Почти праздник.
7
Нинель достала из вакуумных упаковок несколько мелких салатниц, быстро нажарила сосисок и разогрела пару пицц. Яр колдовал над помещенной в гриль бараньей ногой, которую обнаружил в морозильнике.
Однако Аккер и Крис почти ничего не ели. Вторая бутылка водки на столе стремительно пустела, но мужчины, казалось, совсем не пьянели, только наливались багровым лица да более протяжно звучали слова.
— …А мы, ну родители мои то есть, вообще сначала никакими сквоттерами не были, представляешь! И мысли не было у них захватывать что-то чужое и селиться где не положено. Обычный переселенческий корабль. Шли на какую-то захолустную планетку после терраформирования, говорят, условия там были не очень, но жить можно. И когда двигатель забарахлил, сели куда дотянули… пятьсот человек со всеми пожитками, со скотом и саженцами… С саженцами, ххы… там палку, оказалось, втыкаешь — и растет… Сначала радовались, что такая удобная кислородная планета, а потом связались с нашими. Нам говорят: «Не помираете? Ну и молодцы! По мере возможности эвакуируем». И вот это «по мере возможности» из года в год так и продолжалось. Транспорта, говорят, и для расселения недостаточно, не то что для эвакуации. Великая экспансия, мать ее… Застряли мы там, значит, и не жаловались. Ведь, пока суд да дело, мы поля распахали. Зерно зреет. По три урожая в год снимали! Скот родится. Хищников крупных там не было почти! Городок свой выстроили. Оккервиль назывался… в честь песни такой, смешной старой песни… деревянный, как игрушка… городок… Да! Торговцы сами к нам прилетать
