продовольствия на десять дней для всей группы, но и боеприпасы, а также и запасная радиостанция с батареями. Живём. Однако Марину с дедом порадовало не это, а две коробки с патронами к моему противотанковому ружью. У диверсантов, оказалось, и ружьё противотанковое было. Я не знал, да и не давали мне почитать список трофеев, но зато мы обогатились на сотню патронов к ружью. В каждой коробке было по пятьдесят штук. Специальные, большинство бронебойные и зажигательные, откалиброванные. Ещё деда порадовали ботинки пулемётчика на шнуровке, как раз по его ноге, так что он сразу отложил их к себе в повозку. За время путешествия вторую пару себе по ноге подобрал, чудеса.
Мы сложили всё в сторону и легли спать. Я сказал деду, уходим с рассветом, то есть когда рассветёт, нас тут уже не должно быть. Дед понимающе хмыкнул в усы, но обещал поднять пораньше.
Мы ехали по утреннему лесу, солнце только-только появилось краешком над горизонтом. Дед, передав поводья Марине, пешком быстрым шагом догнал мою телегу, негромко поскрипывающую кузовом на ходу, и сел рядом со мной.
– Поговорить хочу, – сказал он, когда я вопросительно посмотрел на него.
– Давай поговорим, только тихо, чтобы малышню не разбудить.
Позади меня, обнявшись, лежали Димка, Ольга, Аня, Валя и Луша, плюс лайки и Шарик, остальные устроились на повозке деда, включая сонно клюющую носом Марину.
– Вчера военные за тобой приезжали… Мы из-за этого убегаем?
– Скажем так, я хапнул больше, чем мне давали, причём, по-моему, хапнул серьёзно. Платой за отлов немцев было всё вооружение снайпера, одежда и имущество. О пулемётчике уговора не было. Не то чтобы мне указали на это, но как-то нехорошо посмотрели.
– Может, отдать нужно было?
– А зачем? Мы, когда плату оговаривали, я наблюдал за майором, не отдал бы он мне ничего, забрал бы всё, сказал бы, что военная необходимость. Ну СВТ, да, винтовка армейская, отличная, не знаю, за что её ругают, а вот пулемёт им тупо ни к чему. Согласно внутренним распоряжениям по РККА, советским войскам не то чтобы запрещается, а скорее не рекомендуется использовать трофейное оружие. Типа, если им пользуешься, то всё, оно, значит, лучше, ты предатель, и следует трибунал с расстрелом. Это я, конечно, сгущаю краски, но политруки и особисты внимательно следят, не хватит ли кто оружие противника. Так что пулемёт они всё равно не использовали бы, отправили бы его куда-нибудь на склад. Так зачем на их, когда он у меня также будет в порядке? Да и не смогут они у немцев боеприпасы для него получать, расстреляют их, а пулемёт в кусты забросят. Пользуются советскими пулемётами, вот пусть и дальше с ними воюют. Так что гнилой тот майор, я его натуру сразу понял, связываться не хочу. Поэтому мы и не поехали по главной дороге, а вот по таким малоезженым тропкам покидаем этот район.
– Всё понятно, возражать не буду, но ответь мне на такой вопрос. Зачем тебе столько оружия?
– Да мне ничего, кроме пары пистолетов и обеих снайперских винтовок, и не нужно, да и то больше для коллекции. А насчёт остального оружия планы есть, и планы большие. Сейчас для меня это оружие, а вот когда приедем в Москву, это будет доказательством. Потом поймёшь, для чего. Я мемуары хочу написать. Чуть позже, когда взрослее буду. Как мы ехали по этой дороге, что видели, чему свидетелями были.
– Я помню, что ты что-то в тетрадь записывал.
– Память – такая штука, многое стирается, вот и веду дневник нашего путешествия, чтобы освежить память, если потребуется.
– Ясно. А с немцами как? Что-то больно легко у тебя всё получилось. Раз – и нашёл.
– Честно говоря, сам поражаюсь. Ситуация – как в истории: пришёл – увидел – победил. Нет, я думал, что смогу выполнить просьбу военных, но там пятьдесят на пятьдесят. Немцы по лесу ходить умеют, я это ещё у дороги заметил, когда они машину брали, но тут реально повезло. Если бы не дождь, который четыре дня назад в этих местах прошёл, влажная почва и то, что снайпер нёс груз, следы глубокие, я бы до наступления темноты их не нашёл. Так что то, что я говорил командирам там, на пляже, в большинстве было блефом, бравадой, я играл, если честно, такого рубаху-парня, которому море по колено. Тогда я не был уверен в результате. Главное – патроны было заработать за дело. А так думал: вернусь ночью ни с чем, скажу, что немцы ушли к реке, там следы теряются, вверх по течению ушли или вниз. Мол, извините, времени ими заниматься у меня нет. Ну а патроны, сказал бы, утопил в реке. Придумал бы чего-нибудь. А тут даже сам поражаюсь, всё так сложилось, на следы немцев даже дважды наткнулся и этих двух нашёл. Жаль, пристрелить их не получилось, но сдал я их майору и шепнул, кто они, чтобы шлёпнули их потом.
– Не немцы?
– Немцы мне так просто не сдались бы, что-нибудь да попробовали бы сделать. А эти… В группе вообще три немца оказалось, командир, радист и ещё один солдат, остальные – добровольцы из разных стран. Например, тот громила-пулемётчик, которого тебе ботинки подошли, – это француз какой-то там провинции, из-за которой немцы с французами на штыках. Я не уточнял. А второй поляк. Жить хотят, уроды, так что запугать их было хоть и трудно, но я смог подобрать нужные слова. Ну а дальше ты знаешь.
– А откуда они наш язык знают?
– Поляк переводчиком работал в отеле в Варшаве, француз имел русскую горничную, из любопытства изучил язык, у него вроде способности к этому. Шесть языков знает. Но я не проверял.
– Нет, всё-таки насчёт оружия. Мы пока ехали к пляжу, этот майор всё жаловался, что в его полку очень мало оружия, чуть ли не по крупицам собирают
