– Спасибо.
В редакции я задержался ещё на полчаса, за это время по нашей передаче уже было три десятка звонков от жителей Москвы и Подмосковья. Потом меня увезли домой, и я застал заплаканную, но сияющую маму, сидевшую на стуле на кухне. Вокруг все старшие были – бабушка, Таня, дед, остальных, видимо, уже уложили. Они тоже были, скажем так, радостные. Предчувствуя, что не я стал причиной такого счастья, услышал от мамы:
– Письмо от папки пришло. Жив, вышел из окружения, даже не ранен. Тане письмо прислал.
– Хм, как-то странно все мои эфиры заканчиваются. Снова письмо, – пробормотал я и, почесав затылок, улыбнулся: новость действительно была отличной.
Тут ещё Маринка подкралась сбоку и прошептала на ухо:
– А я помню ту седую женщину, с которой ты разговаривал. Мы всё слышали, что ты по радио говорил…
Я подсел к маме. Та намёк в виде протянутой руки поняла и подала письмо. Пробежав глазами по неровным строчкам, я нахмурился:
– Понятно, нашего письма он не получил, мы же не знали, что адресата не было, поэтому и написал Тане. Нужно новое писать, по новой военной почте, что он указал.
– Но мы же ему уже написали, письмо ушло, – сказала мама.
– То вернут на наш адрес. С припиской
– Нет, завтра уж. Все устали, – оглянувшись на бабушку, ответила мама.
– Да, а у меня дежурство, – подтвердила Таня. – Я со знакомой в больнице договорилась, она пока меня заменит, но не на всю ночь, так что я побежала.
Быстро пообнимавшись со всеми, она подхватила узелок с едой, что бабушка ей собрала, и упорхнула.
– Осторожнее на улицах! – успел я крикнуть ей вслед, но, вздохнув и осмотрев присутствующих, встал: – Я её провожу.
Подхватив куртку деда – стало холодать ночами, хотя только начало сентября, – я догнал Таню, шустрая уже до перекрёстка дойти успела. Трамвай уже не ходил, время позднее, так что двинули пешком. Тем для разговора у нас было две: письмо отца и конечно же моё выступление на радио. Таня сразу сказала, что шокирована была, да не одна она, вся семья, слушавшая передачу, моими познаниями. По комментариям мамы и деда стало ясно, что моих собеседников они помнили. Для них наше путешествие прошло как-то проще и легче, чем для меня. В общем, Таня была поражена, хотя и она отметила, что я наверняка многим наступил на мозоли, буквально прижав к стенке своими речами.
– А куда деваться? – пожал я плечами на эти её слова. – Или их вот так прищучить, или они и дальше будут творить беспределыцину. Надеюсь, к моим словам прислушаются те, кому надо. Вот товарищ Сталин – ты же знаешь, что я у него был, – пока велась передача, раза четыре звонил редактору, просил, чтобы меня не останавливали, и давал добро на продолжение рассказов.
– О, это интересно. Расскажешь?
– Ну, я знаю только факт самих звонков, а о нашей встрече ты и так знаешь. Насчёт отца нужно поговорить. По намёкам ясно, что он где-то под Старой Руссой.
– А как ты понял? – удивилась та.
– Сама же читала. Там написано, что они у деревни Кневцы. Мы рядом проезжали. Завтра письмо нужно написать. Пока точно не скажу, на передовой он или нет, карту тех мест нужно посмотреть и сравнить со сводками с фронта, но не думаю, скорее всего, во второй линии, на пополнении и переформировании, так что сейчас подразделение, где служит отец, отдыхает. Хотя сам отец вряд ли, он же ротный старшина, у него сейчас самая работа, снабжение, обеспечение.
– Тяжело, – вздохнула Таня.
– Да, нелегко, на то и война. Интересно, где отец служит?
– Как где, в армии, – изумилась сестрёнка.
– Армия разная. Мы же только номер почты знаем, а он в пехоте может служить, в артиллерии, хотя ротный старшина, вряд ли там. Или в мотострелках, в танкистах, да даже у лётчиков, поди угадай.
– В прошлом письме папа написал о мотострелках.
– Это да, но ведь почта сменилась, это тоже не забывай, значит, он в новом подразделении служит… О, вон и твоя больница, что-то мы быстро дошли.
Ещё раз мельком обернувшись – не нравятся мне те тени, что нас с моей улицы сопровождают, как бы не топтуны из ведомства Берии, – я довёл сестру до дверей больницы. Таня попрощалась, вернув мне куртку, которую я ей накинул на плечи, и скрылась в здании. А я, развернувшись, потопал обратно, поглядывая по сторонам. Далеко уйти мне не дали, ну так и думал – топтуны.
– Александр? – заступила мне дорогу одна из теней в форме сержанта госбезопасности. – С тобой хотят поговорить. Прокатимся?
– Время позднее. Лаврентий Павлович ещё не спит?
– Самое время для работы.
