Следом и старого вора. Осталось только одно свободное место, рядом с водителем. Хозяин дома мне казался очень и очень опасным, поэтому я постоянно держал его на прицеле, слишком тот неуправляем был, любой выходки от него можно было ожидать. И действительно, своего шанса упустить он не хотел и, когда укладывал тело вора в машину, воскликнул громко, чтобы я расслышал сквозь шум ливня:
– Что это?!
Лампа в сенях плохо освещала машину, но я рассмотрел, что он указывает мне куда-то за спину, в глубь дома. Я было дёрнулся машинально оглянуться, но всё же успел отреагировать на его бросок в темноту. Прогремело один за другим два выстрела, и послышался вскрик. Значит, попал. Выстрелы были приглушены ливнем, так что не думаю, что всполошили соседей. Вряд ли звуки хлопков вышли за пределы двора. Тем более стрелял я практически из сеней. Да и револьвер был не таким громким, как тот же ТТ, поэтому я его и выбрал, да и если будет осечка, прокрутил барабан и стреляй дальше. С пистолетом тут могут быть проблемы, пока ещё выбьешь невыстреливший патрон, за это время десять раз убить могут. Выбежав во двор, я нашёл бывшего хозяина дома. Тот возился на дорожке, пытаясь встать.
– Давай к машине, – строго приказал я. – Побегай у меня ещё.
Тот встал и, пошатываясь, прошёл к фаэтону, где сел на переднее сиденье, не сдержав стон. Медлить я не стал, это сейчас из-за ранения он такой покорный, придёт в себя, опять будет думать, как меня убить или свалить. Поэтому, перегнувшись с заднего сиденья, я приставил к его затылку ствол револьвера и спустил курок. Хлопнул приглушённый выстрел, и эта проблема была решена. Пуля осталась в голове, небольшая дырочка на затылке, и всё. Никаких терзаний я не испытывал, это они меня сюда привезли, и это он меня держал в подполе, он же и бил, отчего два дня голова болела. Заслужил. Правда, я только начал задавать вопросы, и на многое тот не ответил, но главное, что самые важные ответы были получены.
Сбегав в ангар, я забрал присмотренную бухту бечёвки и, вернувшись, привязал тела к сиденьям, чтобы не выпали на ходу. Потом вернулся в дом и занялся уборкой: всю битую посуду и испачканную еду – в мешок, нашёл в сенях в самодельном шкафу три штуки. Отмыл и отскоблил полы, спустился в подпол и прошёлся ножом между щелями досок, зачищая просочившуюся кровь. Убедившись, что всё в норме, разделся и осмотрел одежду. Пятнышки крови были, но это с губы накапало, а в остальном чисто.
Осмотрев поленницу у печи, нашёл пулю, выковырял её, а дрова снова ровной стопкой сложил. Осмотрел обувь, стоящую под вешалкой. Большие размеры. Я накинул на себя в сенях дождевик и покинул дом. Мешок с мусором сунул в ноги убитых на заднем сиденье, туда же пристроил сидор, в котором было всё оружие из шкафа и трофеи с тел. Только документы брать не стал. С троих сжёг в печке на кухне и перемешал пепел с золой, а вот документы Бирюкова сунул в карман его пиджака. Его милиция должна обнаружить, чтобы я дом на себя мог переписать.
Навесив замок, я убрал ключи в карман и побежал открывать ворота. Потом завёл машину, выгнал её. Ливень, кажется, даже усилился, хлестало со всех сторон. Я запер ворота, к калитке приставил палку, показывая этим, что никого нет, и покатил наугад по улице. Надеюсь, там будет выезд. В каком районе Москвы я находился, мне было неизвестно. Прочитал адрес на заборе: «Камерный тупик». Что за название? И тут же чуть не сверзился в овраг. Фары высветили мокрые перила пешеходного мостика, едва успел затормозить. С трудом развернулся, колёса скользили по глине, что корова на льду. Проехав мимо теперь своего дома с приметной у палисадника берёзой, я вскоре вырулил на улицу, вымощенную брусчаткой, где сверкали при свете фар трамвайные рельсы.
Остановившись на перекрёстке, я попытался рассмотреть название улицы. Да куда там! Темень и ливень стеной. Пришлось ехать дальше. Топлива полбака было, для дел моих хватит, но беспокоило, что скоро рассветёт. У следующего перекрёстка я поставил машину так, чтобы фары осветили угол дома, так что я смог прочитать название. Улица оказалась знакомой, я по ней не раз на трамвае проезжал.
– Так это я в центре? – удивился я. – Во ворьё хитрое, нычку сделали не на окраине, а там, где вряд ли будут тщательно искать.
Сориентировавшись, я покатил дальше. Уехал в промышленный район, остановился у автомобильного узкого моста и, отвязав Бирюкова, толчком ноги выбросил его из машины, и тот покатился по склону. Всё, от одного тела избавился. Надеюсь, утром его найдут, тут люди на завод ходят.
Проехав мост, стуча колёсами по настилу, я спустился чуть ниже по реке. Патрулей или постов здесь не было, да мне вообще никто не попадался пока, ни людей, ни машин. Я поставил машину на берегу и, отвязывая тела, стал выкидывать их наружу. Потом, перекатывая с боку на бок – волоком тащить у меня сил не было, – сбрасывал в реку. Тела сразу стало сносить течением. Потом сбросил в реку мешок с мусором, утяжелив его камнями. Дрожа от холода, я вернулся в машину и поехал к дому старшего лейтенанта Павлова, нашего участкового. Из всех сотрудников милиции он мне больше всех нравился, своей надёжностью.
Скоро рассвет, так что я торопился, мне же ещё сидор спрятать надо. До дома участкового не доехал чуть-чуть, остановил машину, и пока она тихо тарахтела, я, прикрывая плащом сидор, побежал к амбару соседа участкового, запойного мужичка, который работал на какой-то фабрике. У него амбар был большой и не было собаки. Надежда оправдалась, калитка была незаперта, так что, проникнув во двор, а потом в амбар, на котором просто был большой засов, я на время спрятал сидор на чердаке, завалив его мусором. Судя по слою пыли, хозяин сюда давно не заходил.
Постояв под струями ливня, чтобы смыть налипшую пыль и паутину, я забрался обратно на место водителя и подкатил ко двору участкового. Уже почти рассвело. Постучав в ворота, услышал, как забрехал пёс, гремя цепью. Через некоторое время открылась калитка. Участковый сразу меня узнал, молча мотнул головой, чтобы я шёл за ним. Правильно, не на улице же разговаривать. И так мокрый с головы до ног.
– Ты где пропадал? – спросил он, зажигая на кухонном столе лампу, пока я, скинув дождевик и мокрые туфли, грелся, прижавшись к тёплому боку печки.
