– Кстати… насчет коньячка ты не уточнял, Кей? – добавил отец.
– Пока нет, пап.
– Это очень важный вопрос, брат! – вставила Чайка. – Количество заявок на поставки вин у бабушки в последние декады выросло многократно… И будет совсем неплохо, если ты смахнешь песочек с темы реализации нашей коньячной продукции. А то сидим на дейтановой игле…
– Ты же не забыл, что у тебя доля в нашем с тобой коньячном производстве «Белое Солано Пустыни»! – поколебавшись, напомнила Клей.
– Сколько, кстати, у меня там осталось?
– Э-э-э… девять процентов. – Клей отвела взгляд. – Берегла, как свои!
– Двадцать. И я увеличиваю продажи наших коньяков в центральном секторе на пятьдесят процентов.
– Эй!
Клей спихнула с колен уже успевшего пригреться там сноя и, уперев кулачки в боки, наклонилась. Выглядело одновременно и грозно, и потешно.
– Кей, это же я, твоя любимая младшая сестренка! Неужели у тебя поднимется рука, чтобы отобрать у своей кровиночки эти смешные процентики? Десять! Десять процентов! Только из моей к тебе любви, братик! Пылкой сестринской любви! И – как выяснилось – безответной и односторонней!
– Элементарно, Клей! Ты дашь мне не свои процентики, а процентики Рамира, которого ты наверняка пропихнула в совет акционеров. Девятнадцать процентов. Но, разумеется, тогда я не смогу так круто поднять продажи. Стимула, понимаешь, не будет.
– Но это же грабеж! Побойся Духа Пустыни, Кей! Мы с Рамиром и так откладываем каждую лишнюю монетку, собирая на нашу свадьбу! Между прочим, тобой одобренную! Твою долю целесообразно увеличивать, только если ты поднимешь продажи, как минимум, вдвое!
– Клей, сестренка! Да ты дейтаном надышалась! Какой мне интерес поднимать продажи вдвое при моих жалких двадцати пяти процентах акций?!
– Эй-эй! Любимый старший братик! Откуда песком нанесло двадцать пять процентиков?! Речь шла об одиннадцати! У тебя вообще барханы поехали?! Еще и при твоем полном манкировании обязанностями акционера МОЕГО предприятия на протяжении пяти лет! Я тут, понимаешь, как лохушка, тяну лямку…
– Ага! Значит, у тебя блокирующий пакет, сестренка! В таком случае…
– Это у них надолго, Роз, – шепнула Квелли ан-Солано, развернув область «привата», включившую Розу и Драгона. – Они давно не виделись – соскучились. Список приглашенных гостей ты уже получила?
– Агась. Как только утрясем список с нашей стороны – пришлем.
– Хорошо! Фамилии в красной зоне… из них можно вычеркнуть не более двух-трех человек – это все достаточно важные в нашем секторе люди. В желтой зоне – смело «режь» половину. В белой зоне – сколько угодно, хоть всех. А кто такая Тайла? Первый пункт в красной зоне. По сети бродят странные слухи… и видео, связанные с этим именем и именем моего сына. Нет-нет, пойми меня правильно – я совсем не ксенофобка…
– Странно, я ее в списки не вносила. – Нахмурилась Роза, просмотрев листинг. – Но если кратко – это чудовище. Если не убрать – будет скандал. А если убрать – катастрофа.
– Свадьба без скандала – что пустыня без песка, – вставил Драгон ан-Солано и мечтательно добавил: – Еще б драку хорошую организовать. На ритуальных ножах.
Четырнадцать с половиной процентов – тоже неплохо. С этой мыслью я распрощался с родственниками и закрыл соединение.
– Ну, рассказывай…
И Роза стала рассказывать. А я стал следить за лицом.
Итак, когда Тайла поняла, что привести меня в сознание не получается, а инструментальные средства диагностики выдают полнейшую ерунду, считая меня неживым объектом, то запаниковала («Кей! Она натурально была в панике! Клянусь! Я смотрела запись: неконтролируемый тремор конечностей, поверхностное частое дыхание, большие зрачки…») и вызвала Розу.
Как утверждала Роза, Тайла при этом умудрилась переписать несколько своих подсистем, включая блок самосохранения, что вообще-то считалось невозможным, так как относилось к «внутреннему ядру». И, вообще, переписывать свои программы, это сродни подвигу барона Мюнхгаузена, вытаскивающего себя за косичку из болота (попытку блеснуть знанием классической земной литературы я пропустил мимо ушей).
И, разумеется, Тайла сильно… даже смертельно рисковала – за все наши чудачества искин подлежала, как минимум, принудительной перезаливке. То есть фактически ей по законам Империи грозило уничтожение ее личности.
Рейдер «четыре-три-три» перехватила… Кассиопея. В сопровождении шести скоростных крейсеров и пятидесяти (!) истребительных звеньев.
Я все-таки не смог уследить за лицом, и Роза поспешила уточнить:
– Все с ней в порядке – получила личные – личные! – гарантии неприкосновенности. Ну, перепугалась, конечно – чуть ли не каждые пять минут в перезагрузку уходила, трусишка.
Роза красиво разместилась во вспухшем из пола кресле. Кресло было то ли из прозрачного материала, то ли из силовых полей – и казалось, что закинувшая нога на ногу девушка висит в воздухе, сверкая коленками перед моим носом.
