Она одарила его таким ласковым взглядом, какой он последние годы редко у нее замечал.
– Внешне ты, вне всякого сомнения, унаследовал красоту Гая. Но, помимо внешности, ничего общего у вас нет. Ох, Магнус, сынок… Ты удался совсем не в отца. И ты никогда не будешь похож на него.
Он вздрогнул как от удара.
– Ты ошибаешься…
– Ты думаешь, я хотела обидеть тебя? Это не так.
– Я убивал, мама. И не однажды. Я видел, как они страдали, истекали кровью и умирали передо мной на поле битвы за оранийский дворец. Я даже убил одного человека, который совершенно не заслуживал удара моего меча, ибо он вел себя мужественно и храбро, а я заколол его из страха, как последний трус. – Эти слова царапали ему горло, точно битое стекло, но он их все-таки произнес. – Я стоял в сторонке, пока мой отец пытал безвинную девушку, и даже словечка не произнес, чтобы спасти ее. Теперь она мертва, и виноват в этом я. – Магнус отвел глаза, пряча мгновение слабости. – Мое сердце изваяно изо льда, в точности как и у короля.
Королева приблизилась к нему и подняла руку к правой стороне его лица, к той, что со шрамом. Когда мать, точно в детстве, погладила его по лицу, у принца заболело в груди.
– Ты совсем не таков, каков Гай, – тихо проговорила она. – Он чудовище с бесчувственным сердцем и черной душой. Ты – да, ты делал ошибки. И несомненно, еще сделаешь в будущем, как это свойственно всякому живому и дышащему созданию. Но из-за этого твоя внутренняя сущность ничуть не изменится. У тебя доброе сердце, Магнус. И не в твоей воле что-то с этим поделать.
У него защипало глаза. Он оттолкнул ее руку.
– Отец ждет снаружи, – сказал он. – Разговор окончен.
Лисандра
Пелсия
Лисандра покинула лагерь восставших в сумерках. С собой она взяла факел, чтобы отгонять тени Диколесья, норовящие взять человека в удушливое кольцо. Со времени нападения на деревню прошло несколько недель. С тех пор, когда она в последний раз видела живыми родителей и разговаривала с Грегором, Лисандра не уставала крепиться духом и телом. И между прочим, это работало. Даже в этом лесу, где не полнились ужасом лишь самые черные души, девушка умудрялась оставаться бодрой и не ведала страха.
Она лишь вздрогнула, когда где-то поблизости провыл хищный зверь. По спине пробежал холодок, Лисандра покрепче перехватила свой факел.
Одно слово – бесстрашная воительница.
«Я ничего не боюсь», – в очередной раз сказала она себе.
Лисандра миновала небольшую поляну, где трещал костер, ставший ярче с наступлением темноты. Трое парней как раз притащили тушу недавно убитого оленя.
Лагерь мятежников состоял из неказистых шалашей и гамаков на ветвях, смахивавших на птичьи гнезда. Множество молодых парней и несколько отчаянных девок называли это местечко в лесу своим домом. Только здесь они могли укрыться от железного кулака короля Гая. Днем повстанцы покидали лагерь, разбившись на небольшие ватаги. Занимались охотой, разведкой и воровством, чтобы прокормить остальных, но по ночам все предпочитали теснее жаться друг к дружке. Когда устраиваешь себе дом в таком диком и опасном краю, лучше держаться вместе. А еще в своем лагере они оттачивали навыки рукопашного боя, упражнялись с мечами, кинжалами, луками и стрелами – чтобы навести в Ораносе шороху, разоблачить ложь короля Гая и поставить под свои знамена всех, кого встретят в пути!
Увы, покамест с победами было не особенно густо.
Хуже того, Йонас, боясь поражения и потерь, отказался от мысли о набеге на дорожно-строительные лагеря. Лисандра уже замучилась его упрашивать, но все равно раз за разом подходила к вожаку, потому что тоска по брату была сильнее всех прочих чувств. У нее сердце болело по Грегору. Был ли он еще жив?
Раз никто не желал помочь ей совершить правое дело, следовало все взять в свои руки.
Впрочем, очень скоро девушка поняла, что за ней последовали из лагеря двое повстанцев, причем не простых.
Догнав ее, Брайон тяжело перевел дух:
– Ну и быстро ты ходишь…
– Похоже, недостаточно быстро, – проворчала она.
– Ты вообще куда собралась?
– Прочь отсюда.
– Ты что, нас покидаешь?
– Да.
У него вытянулось лицо.
