– Я не слепая, принцесса. И вижу, насколько трудно тебе пришлось, и поверь мне, я искренне сопереживаю потерям, которые ты претерпела из-за чрезмерной властности моего мужа. Но я хочу, чтобы ты усвоила одну очень важную вещь… И я говорю это от всей души и всего сердца, как женщина – женщине, также обреченной на немилое замужество.
Клео про себя подивилась ее тону: королева говорила мягким голосом, почти по-доброму.
– И что же это?
Королева Альтия подалась вперед и крепко взяла Клео за руки.
– Если ты причинишь боль моему сыну, я добьюсь твоей смерти. Понимаешь, милая?
Сказано это было негромко, но не распознать предупреждения было невозможно. У Клео холодок пробежал по спине.
– Я понимаю, ваше высочество.
– Ну и хорошо. – Королева, кивнув, выпустила ее руки. Потом выглянула в окошко. – О да, очень хорошо! Вот она, Ястребиная Бровь.
Клео, у которой сердце колотилось из-за неожиданно грозного предупреждения, тоже повернулась к окошку – посмотреть на город, который так хорошо помнила. Город, где проживало сорок тысяч оранийцев.
Ей всегда нравилось здесь. Такие краски! Так зрелищно! Раскрепощенные, жизнерадостные горожане – и, куда ни пойди, всюду музыка. Карета катила по улицам, вымощенным гладким, блестящим на солнце кирпичом. Лавки и таверны по сторонам переливались бронзой и серебром, крыши горели медью. Тенистые деревья, усеянные, как и положено по весне, пурпурными и розовыми цветами, сплетались ветвями, образуя над улицами душистые арки.
Клео полагала, что после воцарения Гая здесь многое должно было измениться. Музыка смолкнет, потускнеют краски… Клео не удивилась бы даже запертым ставням на окнах скромных домиков и богатых вилл.
Ничего подобного! Город выглядел почти как раньше. За одним исключением: повсюду торчали стражники в багряных камзолах. В толпе оранийцев они казались пятнами крови.
Король Гай желал править ее народом, пытаясь всех уверить, что на самом деле был добрым королем с незаслуженно скверной репутацией. Доверчивыми подданными, которым вдобавок есть что терять, управлять легче, чем теми, кого втоптали в землю и лишили всего, кроме причины поднять мятеж.
В общем, невзирая на усиленные меры безопасности, Ястребиная Бровь выглядела совершенно по-прежнему.
Клео следовало бы этому обрадоваться: ее народ страдал не так тяжело, как можно было бы ожидать при алчном короле-захватчике.
Только Клео не радовалась. Вместо радости глубоко в животе расползалась ледяная жуть.
Эта идиллия долго не продержится…
Сколько времени минует, прежде чем все переменится и здешний люд, беспечный и избалованный жизнью в роскоши и достатке, вздрогнет от боли и ужаса, ощутив безжалостную руку Кровавого короля? Ведь остались те, кто не пожелал принять новую власть; рано или поздно они сумеют причинить Гаю достаточно беспокойства, чтобы его гнев обрушился – нет, не на отчаянных смутьянов, а на невинных людей.
От таких вот мыслей и перестают спокойно спать по ночам.
Наконец карета остановилась возле мастерской портного. Здесь Клео тоже очень хорошо все помнила.
У входа, оказывается, собралась сотенная толпа. Празднично одетые горожане разразились приветственными криками.
– Принцесса Клео! – хором прокричала стайка девчушек. – Мы тебя любим.
У Клео судорога стиснула горло. Она помахала из окошка кареты, натянув на лицо лучезарную улыбку.
Ник соскочил наземь, чтобы распахнуть дверцу и помочь дамам выйти.
– Приехали, – сказал он с ухмылкой.
– Да, приехали, – отозвалась Клео.
Он продолжал, понизив голос, чтобы не услышала королева:
– Ты правда к этому готова?
– Полагаю, – ответила Клео, – я должна действовать так, будто готова.
– Тогда предупреждаю: не смотри налево, если хочешь завтрак в животе удержать.
Естественно, услышав подобное, Клео тотчас взглянула в указанную сторону.
Там двое художников лихорадочно трудились над фреской на боковой стене оживленной таверны. На сырой штукатурке постепенно возникал двойной портрет. Персонажи были подозрительно похожи на Магнуса и Клео. Принцесса содрогнулась.
– И как они могут так легко с этим мириться? – шепнула она Нику. – Неужели вправду такие наивные?
– Не все, – сквозь зубы ответил юноша. – Думаю, большинство слишком напугано, чтобы видеть правду.
Из мастерской появился мужчина, чье лицо было определенно знакомо Клео. Заметив карету, он так и бросился навстречу принцессе и королеве. Рубашка на нем была самого невероятного фиолетового оттенка – вызывала мысли о ярком солнечном дне, когда давят виноградные гроздья. Мужчина был совершенно лысый, а в ушах у него блестели крупные золотые кольца.
