противостояние. С разного рода бунтовщиками собирались расправляться быстро, бесповоротно – и принародно.
С каждым ударом смертоносного лезвия над толпой, словно туман, сгущалась тревога. Некогда Оранос был свободной, процветающей и мирной страной. А теперь на троне сидел правитель, любивший вкус крови.
Толпа плотно заполнила большую площадь, и самые разные люди стояли буквально плечом к плечу. Рядом с собой Йонас видел молодых вельмож со сжатыми зубами и настороженными взглядами. Чуть дальше двое подгулявших толстяков чокались бокалами, словно отмечая наступление дня, полного новых возможностей. С другой стороны подозрительно озиралась седовласая женщина с глубокими морщинами на лице, облаченная в роскошное шелковое платье. Все толкались, желая занять самое выгодное место, чтобы лучше видеть короля, вышедшего на высокий мраморный балкон. В воздухе пахло дымом из труб и от раскуренных сигар, носился запах свежего хлеба, жареного мяса, душистых масел и приторных цветочных духов: здесь многие ими пользовались, вместо того чтобы мыться почаще. А какой стоял шум! Жуткая мешанина голосов, от таинственного шепота до хриплых выкриков во все горло.
Попробуй ясно мыслить в такой обстановке!
Оранийский дворец мерцал перед толпой, словно золотая корона. Высокие шпили вонзались в безоблачное синее небо. Дворец стоял в самом центре Золотого города – обнесенного стенами и застроенного богатыми виллами участка земли две на две мили размером. Самые его стены были изобильно украшены золотом. Они сверкали и переливались в солнечном свете – прямо груда монет посреди зеленой скатерти. Внутри вились мощеные улицы, соединявшие виллы, деловые конторы, таверны и магазины. Здесь могли поселиться лишь самые привилегированные вельможи. Сегодня, против всякого обыкновения, ворота были распахнуты, чтобы все желающие могли послушать речь своего короля.
– А дворец впечатляет, – с трудом пробился сквозь гомон голос Брайона.
– Думаешь? – Йонас наконец-то оторвал взгляд от выставленных голов.
Синие глаза его друга были устремлены на сверкающий дворец. Ни дать ни взять Брайон собирался украсть его да продать повыгодней.
– А мне, пожалуй, понравилось бы тут жить, – продолжал Брайон. – Иметь крышу над головой! Ступать изнеженными ножками по золотым плитам! Про то, что есть и пить сколько влезет, я уж вовсе молчу. Короче, записывайте в здешние! – Он посмотрел на казненных мятежников и поморщился. – Только с одним условием: голова останется на плечах.
Нынешние казненные были оранийцами. Они никоим образом не принадлежали к отряду Йонаса и Брайона, состоявшему из молодых единомышленников-пелсийцев, отказавшихся признать власть Кровавого короля. Вот уже три недели, с момента взятия замка, юноши прятались в густом лесу, отделявшем Оранос от более бедного соседа – их родины, Пелсии. Пограничные чащобы звались Диколесьем, и молва издавна населяла их злыми разбойниками и свирепыми хищниками. Кое-кто среди суеверного простонародья полагал даже, что в непролазных дебрях, куда еле-еле проникал солнечный свет, водились демоны и всякие нехорошие духи.
Разбойников и диких зверей Йонас давно уже не боялся. А в демонов, в отличие от большинства соплеменников, не особенно верил, считая, что страшные легенды выдумывались с одной-единственной целью – запугать народ.
Прослышав о назначенной на сегодня казни, Йонас решил посмотреть на нее своими глазами. Он был уверен, что это зрелище укрепит его решимость пойти на какой угодно риск ради того, чтобы неправедно завоеванные королевства подобно песку уплыли из рук захватившего их тирана.
Однако случилось прямо противоположное. Его душа наполнилась ужасом. Каждая голова, отлетавшая под стук топора, обретала черты его погибшего брата, Томаса.
Трое юношей, у каждого из которых вся жизнь была впереди, умолкли навеки только за то, что высказывали мнение, отличное от разрешенного.
Многие усматривали в подобных смертях руку судьбы. Исполнение предначертанного. Пелсийцы в особенности склонны были верить, что все судьбы предопределены и людям следует покорно принимать свою участь – и добрую, и злую. Такая вера помогла создать королевство покорных жертв, не смеющих противостоять гнету. Королевство, которое легко мог взять в свои руки любой счастливчик, полный решимости подобрать то, за что никто не отваживался драться.
Иногда Йонас сам себе казался единственным исключением. Он не верил ни в судьбу, ни в предопределенность, ни в магию. Для него судьба не была заранее предрешена. Он знал: если плечом к плечу с ним встанут друзья, будущее вполне можно изменить.
Тем временем толпа на краткий миг притихла, после чего снова начался ропот. На балконе появился король Гай – рослый пригожий мужчина с пронизывающим взглядом темных глаз. Этот взгляд пристально обшаривал толпу, словно король старался запомнить все лица до единого.
Йонасу внезапно захотелось спрятаться, словно иначе его найдут среди людского множества и что-то с ним сотворят. Он принудил себя сохранять внешнее спокойствие. Ему довелось раз встретиться лицом к лицу с королем, но быть узнанным сегодня в его планы никак не входило. Он кутался в ничем не примечательный серый плащ, точно такой же, как у доброй половины собравшихся, в том числе и у Брайона.
Следом за королем на балкон вышел престолонаследник – кронпринц Магнус. Он выглядел бы сущим близнецом Гая, если бы не разница в возрасте да не шрам на щеке, заметный даже на порядочном расстоянии.
Йонасу довелось мимолетно встречаться с лимерийским принцем на поле сражения. И он не забыл, что Магнус остановил удар, нацеленный ему, Йонасу, в сердце. Однако теперь все изменилось, и они больше не дрались на одной стороне. Они стали врагами.
