в полном порядке: хоть сейчас отправляйся в плавание, только весла вставляй в уключины да сажай за них гребцов.
А еще на суденышке было четыре маленьких, почти игрушечных пушки. Петр склонился над одной, тщательно осмотрел, даже сунул два пальца в дуло. К его удивлению, орудие оказалось заряженным.
«Пальнуть, что ли?» — сам себе задал вопрос император, в котором словно проснулась озорная юность, где часто использовались самодельные «поджиги» и самопалы. Хлопнув себя по карману, он с немалым удовлетворением извлек оттуда коробку папирос и коробок спичек.
— Опа-на! Так у меня еще и табачок есть?! — обрадовался Петр и раскрыл коробку. Внутри царила девственная пустота, без единой даже крошки зелья. Император негромко выругался: — Да уж, не покурить мне! Ну, хоть стрельну!
Ожидая очередную подлость судьбы, Петр осторожно тряхнул коробком и с удовлетворением в душе услышал перестук деревянных палочек. Он извлек одну, чиркнул о дорожку, в его руках заплясал маленький огонек. Недолго думая, Петр поднес язычок пламени к засыпанному пороховыми зернышками запальному отверстию.
Бух!!!
Пушечка оглушительно рявкнула, дернулась назад, чуть ли не отдавив кисть незадачливому канониру. В метрах двухстах на воде взметнулся небольшой белый султанчик.
— Хорошо пошла, и далеко! — искренне восхитился Петр.
Пальцы, держащие коробок, испытывали невообразимый зуд, и он решил продолжить канонаду. Три пушечки раз за разом выплюнули маленькие ядра, изрыгнув дым и пламя, что окончательно привело Петра в возбужденное состояние.
— Если бы у меня в детстве были бы такие вот игрушки, — вслух резюмировал свои мысли император, — я бы тоже полководцем стал и дурью бы не маялся!
— Понравилось, внук мой?
Знакомый голос за спиной раздался настолько неожиданно, что Петр подпрыгнул на отполированной многими матросскими задами полке: обернулся… так и есть: добрый дедушка Петр Алексеевич, в потрепанном Преображенском мундире и ржавых от старости башмаках с большими латунными пряжками, взирал на него с непонятной и неприятной улыбкой, от которой топорщились кошачьи усики.
«Прямо котяра, который не знает, что ему сейчас сделать — либо сосиску украсть, либо стол пометить!» — с небольшой ноткой раздражительности подумал Петр и посмотрел на верного сподвижника первого российского императора.
Ментиков, как всегда, был вальяжен, принаряжен и краснолиц. Видно, успел «полудержавный властелин» приложиться к изрядной толике спиртного и теперь пребывал в игривом настроении.
— В морские баталии твой внук играет, мин херц!
Голос Алексашки оказался в меру глумлив, но взгляд, который он при этом бросил на Петра, был опаслив. Видно, опасался баловень судьбы возможного наказания.
— Ты говори, да не заговаривайся! — резанул Петр Алексеевич. — Он на море поболее твоего хаживал!
— А я что, в баталиях морских не участвовал?! — искренне возмутился Меншиков. — Мы же с тобой, мин херц, в устье Невы шняву «Астрель» и бот «Гедан» на шпагу взяли! Кавалерию Андрея Первозванного получили, за викторию неслыханную!
— Неслыханную! — хмыкнул Петр Алексеевич. — Взяли две малых лоханки и гордимся?! Внук мой уже десятки аглицких кораблей пожег и потопил! Вот где победы неслыханные!
— А мы тоже побеждали их, да как! — воскликнул Меншиков, оскалившись белоснежными зубами в недоброй улыбке. — Вспомни, мин херц, как мы усадьбу ихнего адмирала Бенбоу начисто разгромили! Вот это виктория была чудесная!
Усы Петра Алексеевича выгнулись, и царь жизнерадостно засмеялся, вспоминая юношескую проделку. Меншиков откровенно ржал, скаля зубы, заулыбался и сам Петр — эту историю он хорошо знал.
Во время пребывания «великого посольства» за границей — Россия тогда готовилась к войне со Швецией — царь решил завязать контакты с европейскими монархами для поддержки в будущем: посетил Англию.
Правителю московитов, которого в Лондоне все общество посчитало диковатым, отвели целую усадьбу, попросив прославленного адмирала на время съехать, дабы не стеснять царя и полсотни сопровождающих его в поездке «потешных» и слуг.
После отъезда московского владыки флотоводец вернулся в родные пенаты, и от увиденного там его волосы встали дыбом. Роскошное прежде поместье выглядело так, будто вслед за батыевой ордой здесь побывало все Мамаево воинство вкупе с крымскими татарами, запорожскими и донскими казаками.
Каменный двухэтажный особняк существенно пострадал, московиты умудрились снести даже флигель. Все внутри было загажено, облевано и испоганено, везде были груды стекла — то русские развлекались стрельбой из пистолетов по бутылкам.
Гобелены пущены на портянки, обои изорваны, а там, где уцелели, покрыты рисунками с похабным содержанием и таинственными
