без малейшего чувства вины.
– Госпожа, который выбрали? – спросил Виндль.
– Не могу выбрать, – прошептала она. – Не знаю как.
– Просто возьмите один отчет.
– Не могу. Я не выбираю, Виндль.
– Вздор! Вы делаете это каждый день.
– Нет. Я только... – Она следовала за ветрами. Принимая решение, берешь на себя обязательства. Все равно что говоришь, мол, это правильно.
Дверь в комнату распахнулась. Внутрь ворвался вспотевший, запыхавшийся стражник, которого Лифт не узнала.
– Диктат пятого уровня срочности от князя, подлежит немедленному обнародованию. В городе объявлено чрезвычайное положение. Ожидается, что буря с неправильной стороны ударит в течение двух часов. Всем предписывается покинуть улицы и перейти в убежища. Паршунов заключить под стражу или выгнать в бурю. Князь объявляет эвакуацию с улиц Йеддо и других городов в расселинах и приказывает государственным служащим докладывать о положении дел в закрепленных за ними убежищах, вести учет горожан, следить за порядком и улаживать разногласия. Копии диктата распространить и развесить в каждом пункте сбора.
Писцы в комнате оторвались от работы и немедленно начали упаковывать книги и своды отчетов.
– Стойте! – крикнула Лифт, когда гонец ушел. – Что вы делаете?
– Ваш приказ только что отменили, дитя, – сказала Генна. – Ваше исследование придется отложить.
– Надолго?
– Пока князь не решит отменить чрезвычайное положение. – Она быстро собирала даль-перья с полки и упаковывала их в стеганый чехол.
– А как же император?! – Лифт схватила послание от Гокса и затрясла им. – Он приказал помогать мне!
– Мы с радостью поможем вам добраться до убежища, – ответила капитан стражи.
– Мне нужна помощь с моим делом! Он приказал вам слушаться!
– Разумеется, мы слушаем императора, – сказала Генна. – И впредь будем внимательно слушать.
Но не обязательно подчиняться. Визири объясняли, что Азир может провозгласить себя империей, и большинство других стран в регионе ему подыграют. Так можно подыграть ребенку, который во время игры в кольца объявляет себя капитаном команды. Однако, как только его требования становятся непомерными, он рискует остаться в одиночестве посреди переулка.
Писцы действовали весьма подготовленно. Прошло не так уж много времени, прежде чем они вывели Лифт в коридор, нагрузили кипой отчетов и разбежались выполнять различные обязанности. Ее оставили с одной из младших письмоводительниц, не намного старше самой Лифт, которая должна была проводить ее до убежища.
Лифт смылась от девочки на первой же развилке, юркнув в боковой коридор, пока юная письмоводительница рассказывала о чрезвычайном положении старому осоловевшему ученому в коричневой шикве. Лифт сбросила прекрасную азирскую накидку, запихнула ее в угол, оставшись в штанах, сорочке и рубашке нараспашку, и направилась в менее людную часть здания. В просторных коридорах кричали друг на друга писцы. Она не ожидала столько шума от кучки сморщенных стариков и старух с чернилами вместо крови.
Здесь было темно, и Лифт пожалела, что обменяла свою счастливую сферу. Коридоры различались между собой азирскими узорами на ковровых дорожках, но и только. По стенам тянулись ряды сферных ламп, но заряженная сфера светилась только в каждой пятой. И каждая давно изголодалась по буресвету. Лифт потратила целую минуту на одну из ламп, расшатывая задвижку, но та была заперта на совесть.
Лифт пошла дальше по коридору, заглядывая в забитые бумагами комнаты. Книжных полок оказалось меньше, чем она ожидала. В отличие от библиотеки здесь у стен стояли выдвижные ящики, в которых и хранились стопки документов.
Чем глубже в здание она забиралась, тем тише становилось, пока не начало казаться, будто идешь по мавзолею, только для деревьев. Отчеты она скомкала и запихнула в карман. Их было так много, что засунуть в карман еще и руку уже не получалось.
– Госпожа, – позвал Виндль с пола. – У нас мало времени.
– Я думаю, – ответила она.
Это было ложью. Она старалась избегать размышлений.
– Жаль, что план не сработал, – добавил Виндль.
Лифт пожала плечами.
– Все равно тебе здесь не нравится. Тебе нравится садоводство.
– Да, у меня в планах была милейшая выставка обуви, но... полагаю, мы не вправе разводить сады, когда мир на пороге конца света. И если бы меня приставили к тому доброму сапожнику, меня бы здесь не оказалось. И Сияющий, которого вы пытаетесь спасти, был бы, считай, покойником.
– Скорее всего, он и так, считай, покойник.
– И все же... все же стоит попытаться, правда?
