— Ты, милая, собиралась меня использовать, чтобы раздобыть деньги. Я подумал — и решил использовать тебя. Все ведь честно, правда?
Марлена вспыхнула и попыталась высвободиться, но Палек притянул ее к себе и демонстративно чмокнул в сжатые губы. Девушка в ответ не придумала ничего умнее, чем плюнуть в него.
Грабитель поморщился, брезгливо утерся и, коротко замахнувшись, ударил Марлену по лицу. Девушку мотнуло в сторону, и она непременно упала бы, но Палек все еще сжимал ее руку, удерживая жертву рядом с собой.
— Люблю наблюдать, как другие выясняют отношения! — хмыкнул магос, спрыгивая на землю. — Только ты, пацан, несколько перестарался. Бить женщин — не самый удачный способ почувствовать себя сильным.
— Предлагаешь начать бить тебя? — Грабитель отшвырнул в сторону девушку и демонстративно поиграл мускулами. Распахнутая куртка опасно затрещала в швах, а под натянувшейся тканью рубашки стал четко вырисовываться небольшой угловатый футляр, висевший на шее. Для оберега — великоват, для кошелька — маловат, а вот под украденную сережку — в самый раз.
Ракун ухмыльнулся и мотнул головой, разминая затекшую шею.
— Точно не хочешь разойтись мирно? — поинтересовался он, даже не пытаясь скрыть надежду на отрицательный ответ.
День выдался отвратительным, настроение было паршивое, но хорошая драка вполне могла его поправить. Хотя бы самую малость.
— Господин магос, он же вас убьет, — испуганно прошептала Марлена, предусмотрительно отступая подальше от мужчин, к лошадям. На щеке девушки наливался здоровенный синяк, и от этого зрелища Ракуну хотелось разорвать похитителя голыми руками.
Но все же он нашел в себе силы ответить достаточно спокойно:
— Тогда ты поедешь в Викену и расскажешь об этом консулу. Возможно, тебя даже вызовут в Исток для допроса. Так или иначе, добьешься своего.
— Но он же…
— Не волнуйся, он тебя не догонит. По крайней мере не на этой кляче.
Слова про клячу были для Палека последней каплей. Парень даже разговор дослушивать не стал, так и бросился на магоса головой вперед, как бешеный бык.
Ракун легко увернулся от удара. А потом и от следующего. Его противник драться любил, но, похоже, не слишком умел. Точнее, он считал, что природная сила с лихвой окупает недостаток скорости и точности.
Магос придерживался прямо противоположного мнения, так что надеялся в основном на собственные рефлексы и жизненный опыт, которого у него накопилось прилично. Дрался он с детства, с тех далеких времен, когда и магосом-то еще не был, да и позднее изредка позволял себе выпустить пар. А иногда просто обстоятельства складывались так, что проблему приходилось решать исключительно кулаками, без применения арфактумов.
Пару скользящих ударов Ракун все-таки пропустил, но и сам успел несколько раз врезать Палеку под ребра. Тот, казалось, этого даже не заметил и нападал с тем же энтузиазмом. Но основная проблема заключалась в том, что магос постепенно начал уставать, а вот его противник выдыхаться, похоже, не собирался. Драка явно затянулась, даже дождь успел закончиться, и теперь посветлевшие облака расползались в разные стороны так же стремительно, как до этого собирались в кучу.
Небо, к удивлению магоса, оказалось не ночным и звездным, а ярко-синим. Солнце клонилось к горизонту, но до заката оставалась еще пара часов — в середине лета темнело поздно.
Солнечный луч очень некстати бликанул от мокрой скалы прямо в глаза, и Ракун чуть не пропустил очередной удар. Увернулся, но поскользнулся в жидкой грязи, покрывшей дорогу, и рухнул вниз, увлекая за собой противника. Драка на земле с более тяжелым соперником разом отняла у магоса все преимущества. Палек придавил его собственным весом и сжал так, что ребра затрещали. Дыхание перехватило, в глазах потемнело, но не настолько, чтобы Ракун не заметил, как футляр с сережкой вывалился из ворота рубашки.
Очень кстати!
Немыслимым образом извернувшись, магос высвободил руку и рванул футляр на себя, но длинный кожаный шнурок не порвался, а лишь туго вонзился в шею Палека. Грабитель взревел, дернулся в сторону, спасая свое сокровище, и Ракун наконец-то смог хоть немножко вдохнуть.
Вместе с воздухом пришла и ясность мысли: не отпуская футляр, магос крутанул рукой, наматывая шнурок на кулак. Палек слишком поздно сообразил, чем это грозит: еще один оборот, рывок — и кожаная веревка впилась в его шею, сдавила сильнее.
Грабитель дернулся и захрипел, даже не пытаясь сопротивляться. Ракун успел подумать, что затянул слишком крепко и придушил пацана сильнее, чем планировал, но тут Палек молниеносным движением выхватил из сапога нож и рубанул им по шнурку.
Магос откатился в сторону, сжимая в кулаке футляр с обрывком веревки. Хранилище для камня оказалось костяным сосудом с резной крышкой, которая никак не хотела открываться. Скорее всего, ее удерживал хитрый механизм, но у Ракуна не было времени, чтобы разобраться в его устройстве: Палек явно переступил ту грань, за которой честный мордобой превращается в побоище без правил. Ножом он орудовал умело. Пожалуй, даже более умело, чем кулаками. Лезвие свистело все быстрее, а поблизости не нашлось даже какой-нибудь завалящей палки, чтобы отбить удар.
Умирать Ракун не планировал. Он вообще любил жизнь, несмотря на то что она не всегда отвечала ему взаимностью.
