положением дел. Нежелательные элементы отправятся туда, где им самое место, – в ад, навстречу вечным мукам. У нас, у праведников, отмщение, и мы воздадим!
Шекли решил перевести разговор в другое русло. Этот Тюрендельдт явно опасен, и не хочется иметь с ним никаких дел. Запросто можно попасть в число нежелательных элементов, которых этот праведник без гражданства намерен спровадить в ад.
– Есть какие-нибудь идеи или планы? – спросил Шекли.
– Да, все уже на мази. Как у вас, у американцев, говорится: то, что вообще стоит делать, стоит делать хорошо. Взяточники получают на лапу, неподкупных я устраняю, причем так ловко, что никто меня не заподозрит. Сегодня мы сможем войти в Портал, а если повезет, то и через мост перейдем.
– Это так мы собираемся попасть в Соседний Мир?
– Конечно. А какие еще есть способы?
– Что же вас до сих пор удерживало?
– Политика, – ответил фон Тюрендельдт. – И злая воля некоторых нежелательных элементов, окопавшихся в высших эшелонах власти. Вставайте, надо идти немедленно.
– А вы не пытались их как-нибудь убедить?
– Поверьте, все не так просто. Они очень хорошо охраняют проход в Соседний Мир. И не пропускают тех, кто не может доказать свою безусловную лояльность существующему режиму. А поскольку верховное руководство до сих пор не решило, какие доказательства можно считать удовлетворительными, охрана не пропускает вообще никого.
– Неужели все так безнадежно?
– Было бы безнадежно, если бы по пути сюда я не раздобыл одно действенное средство.
– И что же это за средство? – спросил Шекли.
– Вот оно! – И фон Тюрендельдт протянул коробочку, которую Шекли видел на шее Свирепого Варвара.
– Машина Орфея! – воскликнул Шекли.
– Я это называю шкатулкой Валгаллы, – возразил блондин. – Ну да, она музицирует, но только для маскировки своего истинного предназначения. Мой друг, на самом деле перед вами эффективнейшая пропагандистская машина. С ее помощью можно кого угодно убедить в чем угодно.
– Вы хотите сказать, что охрана Портала, послушав музыку, пропустит нас?
– Это кажется невероятным. Однако результат будет именно таким.
– Машину вам Варвар дал?
– Я его уговорил, скажем так. – Блондин постучал по кобуре на поясе, из которой выглядывал серый автоматический пистолет – парабеллум, судя по зловещей форме рукояти. – Дырка в коленной чашечке отменно располагает к сотрудничеству. Еще две пули в череп гарантируют нерасторжимость сделки.
Фон Тюрендельдт повел Шекли к лифту, который доставил обоих в пустой подвал – огромный, плохо освещенный, пестрящий запретами: «Только для персонала!», «Вход по пропускам класса ААА!», «Вооруженная охрана и псы-снайперы имеют право уничтожить нарушителя на месте!». Предупреждений было великое множество, грозных и очень грозных.
– Вы уверены, что мы правильно идем? – спросил Шекли.
– Путь вниз и путь вверх – один и тот же путь, – ответил фон Тюрендельдт пугающим шепотом.
Они приблизились к большой медной двери. На ней висела табличка: «Далее – вечное проклятие! Вас предупредили!»
– Ох, не нравится мне все это, – сказал Шекли.
Они отворили медную дверь и по лестничным маршам, а потом по скобяным лестницам спустились через большие помещения с бетонными стенами и мерцающими флуоресцентными лампами. Эти парковки пустовали, если не считать одного-двух забытых «БМВ». По мере продвижения путников слабело освещение, помещения встречались все менее ухоженные, с сором на полу, с плесенью на стенах, с паутиной в углах. Наверху время от времени лязгало, клацало или брякало; Шекли не удавалось понять по звукам, что там происходит.
Позади остался тюремный блок, разделенный на камеры с решетками. Там было сыро, зловонно и пусто, если не считать одинокого скелета в цепях; гримасничающий череп тянулся к источнику света, все к тем же мерцающим на потолке ртутным лампам. То была территория утраченных надежд и нарушенных обещаний.
– Это место вроде бы зовется Пучиной Отчаяния, – шепнул фон Тюрендельдт.
– Кажется, предложенный вами путь может привести лишь туда, где еще хуже, – заметил Шекли.
– Надо верить! Нельзя воспринимаемое считать истинным!
– А каким его следует считать?
– Все то, что мы здесь воспринимаем, суть предчувствие рока – независимо от результата.
