— Жаль? — Привидение поморщилось. — Кого? Викторию?
— Викторию?! — вскочила я.
— А что, сегодня еще кто-то умер? — удивилась баронесса.
Только тогда я поняла свою ошибку: на вилле две дэйны Солсети. Было.
Вышел в окно и вошел тем же способом, но теперь уже в свой гостиничный номер.
— Все в порядке? — спросил я Унго, прежде чем тайлубиец успел открыть рот.
— Да, дэй Джед. Прислуга уверена, что вы приболели и никуда не выходили, дважды заказывали чай, а после — теплое вино с корицей. А как все прошло у вас?
— Никак, — махнул я рукой, падая на постель. — Прогулялся по пляжу, поглядел на звезды… И от вина с корицей сейчас не отказался бы.
Унго виновато покосился на пустой бокал.
— С утра расскажу тебе все, — обещал я. — Только не буди меня рано. Все равно никуда не едем, задержимся еще на пару дней. И пройдись по городу завтра, разузнай, что случилось на вилле Солсети.
Ситуация вышла из-под контроля, и все, что мне оставалось, — ждать.
ГЛАВА 6
Поспала я от силы часа два за всю ночь. Мешали голоса в саду, незнакомые люди, заполонившие дом, и собственные мысли.
С утра дэй Рудольф не стрелял, как обычно, дэй Стефан не ходил на конюшню, а дэй Герберт был непривычно трезв и оттого казался больным. Все такой же оставалась только дэйна Агата: она с аппетитом позавтракала, а после занялась обычным разбором почты, вскользь предупредив:
— Не расходитесь. Должен прийти дознаватель, чтобы со всеми поговорить.
Со следователем, полным пожилым мужчиной с блестящей от испарины лысиной и сосудистой сеткой на дряблых щеках, я общалась еще ночью: он спрашивал, не видела ли я чего-нибудь, а я плакала и мотала головой.
Но ближе к полудню в доме появился совсем другой человек, и начались совсем другие расспросы.
Новый дознаватель расположился в кабинете баронессы и по одному вызывал к себе обитателей дома. Делал он это в только ему понятном порядке: сначала поговорил с хозяйкой, потом взялся за прислугу. Я не знала, когда придет моя очередь, и ожидание стало настоящей пыткой. Шкатулка Виктории лежала в шкафу, завернутая в рубашку, и мне казалось, что вот-вот ко мне вломятся дюжие стражники, перероют тут все, как накануне в комнате убитой, найдут украденное, скрутят мне руки и на глазах у всех погрузят в черную карету с решетками на окнах.
Неудивительно, что при таких мыслях я вздрагивала от каждого шороха, а стук в дверь пугал чуть ли не до потери сознания. Но в первый раз стучала баронесса, велела зайти к ней после разговора со следователем, а во второй — зареванная Лита, горничная, которая обнаружила труп, спросила каких- нибудь капель от нервов.
— Мы фейерверк глядели, — рассказывала она, держась за сердце. — Потом все в дом вернулись, а я с Питом в саду задержалась… погулять…
Лита была миловидной молодой девушкой и «погулять», как я слыхала, любила.
— Вдруг слышим — разговор. Дэйна Виктория с мужчиной каким-то. Он ей: «Они у вас здесь?», а она: «Да, все у меня в комнате». Непонятно так. И дальше пошли. Потом: бах! бах! Мне бы, дуре, бежать оттуда, а я возьми и вперед кинься. Не разглядела ее сразу, впотьмах-то… Чуть не споткнулась о нее, горемычную…
Я накапала ей пустырника, и девушка ушла.
А следующий постучавший в мою дверь известил о желании дэя дознавателя побеседовать.
В отличие от того, ночного, новый следователь производил впечатление. Это был высокий, уже немолодой, но еще довольно привлекательный мужчина, с густыми темными волосами, едва тронутыми сединой. Одет он был в гражданское: черный, расшитый серебром камзол, шел к статной фигуре и к пытливым антрацитовым глазам. Изящные пальцы, не обремененные перстнями, отстукивали по столешнице простенький ритм…
Постойте-ка! Откуда это? «Привлекательный», «изящные»? И отчего вдруг захотелось взглянуть в зеркало и убедиться, что прическа и платье в порядке? Так-так…
