равно откроется…
И как он воспримет известие о том, что его сын — вор? Что станет говорить обо мне своим детям Берни, если меня отправят в тюрьму? А дядя Грегори? У него, отставного генерала, часто собирались высшие армейские чины — будут ли они наведываться к нему как прежде, когда эта история всплывет? А если какая-нибудь старая грымза из пансиона Солайс, наслушавшись сплетен или начитавшись газет, расскажет обо всем тетушке Мадлен?
— Вижу, вы задумались, дэй Джед. Могу я узнать о чем?
— Конечно. — Я твердо взглянул в глаза гостя. — Мне интересно, зачем вы говорите со мной. Почему пришли лично? Почему выпроводили из дома мага? И, в конце концов, почему я до сих пор не предстал перед вашим скоростным правосудием?
— А вы так к этому стремитесь? Нет? Тогда, может быть, и не придется.
— Слушаю вас.
— Возможно, мы с вами сумеем помочь друг другу, — осторожно начал человек. — Не так давно я попал в щекотливую ситуацию, разрешить которую предпочел бы без посторонней помощи. Но, увы, я не обладаю вашими способностями, а довериться кому-либо… Разве что тому, чья жизнь и судьба целиком и полностью находятся в моих руках.
В груди шевельнулось нехорошее предчувствие, но мне оставалось только изобразить заинтересованность. Был же я заинтересован в том, чтобы выбраться из этой передряги?
— Но прежде позвольте сделать еще одно предположение, дэй Селан. Из того, что я узнал о вас, видно, что вы не стеснены в средствах и на обычного преступника мало похожи. А способ ограбления, который вы избрали, говорит о некотором э-э-э… непрофессионализме. И тогда я решил, что, возможно, вас лично интересовало ожерелье моей супруги. Точнее, один камень из этого ожерелья. Вспомнил, что трижды за последние два месяца у меня хотели его купить… Я с радостью продал бы его, если бы, как вы уже наверняка знаете, не сделал этого ранее. Но меня заинтересовало, чем же бриллиант так ценен помимо своей рыночной стоимости. И знаете что?
Я непроизвольно подался вперед.
— Ничего, — пожал плечами дэй Роджер. — За несколько лет камень сменил десяток владельцев, мне даже не удалось узнать, кому он принадлежал изначально. Знаю только, что у каждого нового хозяина неизменно находились причины для перепродажи. Такое ощущение, что алмаз намеренно не задерживается надолго в одних руках… Он убегает. Убегает от меня и прячется.
— К чему вы заговорили о камне? — спросил я, стараясь хотя бы внешне казаться спокойным.
— Да так, — хмыкнул в усы Лен-Леррон. — Оставим в покое алмаз и его тайны и вернемся к моей печальной истории. Я же могу рассчитывать, что она останется между нами, дэй Джед? Итак, в прошлом году, осенью, я по рекомендации целителей отдыхал на водах в Брейгене. Один. Я имею в виду — без супруги. Пробыл там почти месяц. Грязи, купальни. По вечерам — походы в местный театр, к слову достаточно неплохой для провинции. Свел некоторые знакомства… Думаю, как мужчина вы меня поймете.
Он снабдил выразительным взглядом образовавшуюся после этих слов паузу, и я решился на предположение:
— Речь пойдет о чести дамы?
Мужчина неприязненно поморщился:
— У этой особы нет чести. Меня представили ей на одном из благотворительных вечеров. Обычно я сдержан в эмоциях, но тут… Думаю, это не случайно и были применены некие средства: чары, дурманящий напиток, какие-нибудь специфические духи — мало ли подобных секретов у женщин? Но тогда я был уверен, что это внезапная и искренняя страсть. И в порыве этой страсти я написал два письма. Первое — практически невинное и, за исключением нескольких фраз, вполне пристойное. А вот второе было написано уже после… мм… совместно проведенных вечеров. В том письме я опрометчиво упомянул некоторые моменты нашего общения, которые, как тогда казалось, хотел сохранить в памяти навечно. А теперь и рад бы забыть, но, увы, мне никак не дают этого сделать. Эта дама — не стану пока называть ее имени — появилась в Велсинге в середине зимы. Послала мне записку, попросила о встрече. К тому времени я уже остыл и не желал продолжения знакомства, но из вежливости поехал. Поначалу она прикинулась овечкой, сказала, что попала в бедственное положение и остро нуждается в деньгах, попросила о помощи. Я решил, что разговор пойдет о займе, и готов был оказать ей эту услугу, но…
— Короче говоря, вас шантажируют теми письмами? — не выдержал я.
— Да. Я уже трижды выплачивал этой особе немалые суммы, а ее аппетиты только возрастают. Но пока письма в руках у этой женщины, я не могу рисковать и вынужден платить.
Меня удивило его признание. У людей, в отличие от волков, супружеская верность не в чести, и наличие связей на стороне, как для мужа, так и для жены, считается едва ли не нормой. А дэй Роджер, похоже, всерьез переживал за свой брак.
Но семейные проблемы Лен-Леррона отходили на второй план в сравнении с моей догадкой: я понял, о чем попросит меня странный гость в обмен на мою свободу и спокойствие родных. Недаром ведь он сетовал на то, что не имеет моих способностей.
— Может, вам рассказать обо всем жене? — предложил я, не дожидаясь, пока он озвучит свои требования. — Как я понял, отношения у вас
