— То есть кропоткинский принцип в действии.
— Можно сказать и так. Подумать только, здесь еще недавно лютовал государственный террор. Вон в том доме, где сейчас цветочный магазин, — он показал на вытянутое здание слева по ходу, — там велись допросы врагов народа. В отличие от других режимов негодяи не прятали свою машину уничтожения где-нибудь в укромном месте, они хотели, чтобы она всегда была под рукой.
Из дома вышел человек небольшого роста лет восьмидесяти в голубовато-сером кителе и старомодном картузе.
— Это садовник, — сказал я наобум. — Видимо, старший садовник.
— Точно, — подтвердил Зандер. — Правда, он в этой должности всего год. Его зовут Ритц. Тебе это имя что-нибудь говорит?
— Это название отеля в Париже, и еще одного такого же в Вольфсбурге, больше ничего, — сказал я.
— Ритц несколько десятилетий работал консультантом. Не знаю почему, но все крупные фирмы, да еще разнообразные объединения и многие политики пользовались его услугами, не могли без него обойтись. Он на этом очень разбогател; на нашей территории он, безусловно, самый богатый.
— У вас что, есть люди побогаче и победнее?
— Разумеется. Этот бред насчет всеобщего равенства не разделяют даже анархисты. Они хотят только, чтобы никто извне не предписывал им, как жить, и чтобы у них был свой доход, — а мы им все это обеспечиваем. Ритц перебрался сюда за два года до меня. Как раз и возникла идея озеленения территории, начиная с двух развалин бывших высоток. Ритц в тот момент был еще консультантом. Но ты знаешь, будучи систематиком по натуре, он основательно углубился в садоводство и ландшафтный дизайн и на склоне лет открыл в этом свое истинное предназначение. Я надеюсь, судьба сохранит нам его еще надолго. На другом конце территории он уже заложил английский парк, а между служебными корпусами появились кое-где японские сады. Его главная задача — придумать, как озеленить первую руину. Ты же видел, там сейчас полный хаос. Мы хотим расположить в анфиладах комнат небольшие сады в разных стилях, а центральный фасад в один прекрасный день полностью скроет завеса плюща.
Ритц медленно шел нам навстречу с карандашом в руках и с маленькой записной книжицей величиной в ладонь, в черном кожаном переплете. В первый момент я был несколько сбит с толку, услышав его певучее рейнское произношение после того, как Зандер представил меня, и впервые затосковал по городу, который совсем недавно покинул.
— Это величайшее заблуждение, — говорил он, пока мы шли по направлению к вилле, где раньше жил Генерал, а теперь временно располагалась библиотека Зандера, — величайшее заблуждение считать, что развалины и руины несовместимы с гармонией и красотой. Вспомните, как выглядела эта территория во времена террора: замкнутая система, в том числе и с архитектурной точки зрения, которая служила исключительно сохранению власти и защите ото всего, что могло этой власти угрожать. Система, так сказать, без изъяна, рассчитанная на вечность, да она и казалась нам вечной. При этом продержалась она всего девять лет. Затянувшийся террор, если он какое-то время длится, всегда губит себя сам. В определенном смысле он задыхается, потому что в нем нет просветов и дышать невозможно. Ну а сейчас, когда территория по-прежнему наполовину в запустении, то есть открыта… — в этот момент из бокового прохода на нас налетел один из внезапных порывов ветра, о которых я уже упоминал, и Ритц заговорил громче, — она и начинает раскрывать свои возможности. Только запустение делает ее по-настоящему богатой, и тогда из бутонов распускаются цветы. Мне здесь только как садовнику работы лет на пять минимум.
Небольшой бортовой грузовик прогрохотал мимо нас, на вид этому старичку уже лет сорок стукнуло. В кабине двое парней; тот, что рядом с водителем, коротко нам кивнул.
— Анархисты, — пояснил Зандер, — за покупками ездили, сейчас раздачу начнут.
Дорога поворачивала. За группой служебных корпусов показалась бывшая вилла Генерала, позади нее начинался парк. Через несколько минут мы добрались до библиотеки, и тут наши пути разошлись: Ритц отправился в парк посмотреть, все ли в порядке, — там группа анархистов занималась уборкой территории.
А мы с Зандером поднялись по лестнице на второй этаж, и из окна стало видно, что? находится по другую сторону дома: вдалеке виднелось какое-то возвышение, холм, почти круглый, и на нем деревья. Поскольку мы находились на равнине, я спросил, откуда взялся холм.
— Под ним скрывается старый бункер, — сказал Зандер. — Разумеется, бункер вплотную смыкался с домом Генерала, соединялся с ним совсем короткой дорожкой. Ритц насыпал сверху холм и выбрал вот эту форму кургана, напоминающую могилу гуннов. Генерал-то сбежал, но форма гробницы задумана была как место его последнего пристанища: чтобы создавалось впечатление, что он на самом деле там лежит.
Раздался громкий стук в дверь, и Зандер побежал вниз открывать. Я пошел за ним. За дверью стояли два анархиста и молча показывали на штабеля картонных коробок. Зандер потер руки и обернулся ко мне:
— Книги, целые коробки книг. За работу!
Я думал, что в библиотеке царит если не хаос, то, по крайней мере, неустроенность. На самом деле кое-где в углах громоздились неразобранные книги, но на полках, которые высились до потолка и перемежались только окнами, был полный порядок, все подписано и распределено по предметным областям. В некоторых помещениях расстановка производила впечатление окончательной. От Зандера я узнал, что библиотека через полгода должна открыться, мне же представлялось, что дело в самом своем начале.
Зандера я узнал в тот краткий период, когда был студентом. Сам он учебу уже закончил и работал в университетской библиотеке. Он был на
