Слева вновь отдало синевой, и по спине бежит мокрая струйка… Опять ошибся: рисованная вывеска над магазином «Морской даръ», на ней глазастая рыбина высунулась из воды…
— Держи, держи!.. — доносится до меня, и желание скинуть с плеча винтовку нивелируется лишь чудовищным усилием воли. — …Держи, родимый! — Здоровенный парень сгружает с повозки большую бочку. В десятке шагов от нас, у продуктовой лавки. Суетящийся рядом приказчик в кепке забегает то справа, то слева, опасаясь, что тот уронит. Зря, надо сказать, мышцы у парня что надо. — Держи же ты, стервец! — Остановившись наконец спереди, обеими руками поддерживает ценный, видно, груз. — Держим! — С этими словами приказчик удовлетворенно успокаивается.
Не успеваю я облегченно вздохнуть, как раздается вновь:
— Вон он!.. — это уже позади. Кричат мужским, уверенным голосом.
Поймали, настигли?!. Все пропало…
Обреченно оборачиваюсь за спину. Арестовывайте, че там… Сил больше нет!
Две дамы в сопровождении пожилого господина задрали головы, мужчина указывает пальцем вверх.
— Вон он, флюгер! Тот самый, помните, я рассказывал? — Довольный собой, глава семьи сияет от счастья.
— Ах, какой шарман… — восторгаются вместе с ним женщины. — Божественно!
Невольно задираю голову тоже. На макушке здания слева действительно художественно выполненный ветряной указатель. Летящая птица — по- моему, журавль…
«Держи», «вон он», «скорей», «возьми»… «он…» наконец! Сколько еще синонимов неизбежности можно придумать для человека, разыскиваемого за побег? Чтобы тот ежесекундно затравленно вздрагивал? Сто? Тысячу?.. Могуч и богат словами русский язык…
Забыв впопыхах уточнить у Мищенко — а куда, собственно, мы едем, и где меня поджидает этот самый Витте, — сейчас я вынужден об этом лишь гадать. Спрашивать поздно, да и можно предположить, что посланник царя явно не станет ютиться на задворках. Так и есть: Светланскую улицу, на которую мы свернули, можно сравнить разве что с Невским проспектом в Питере. Или с Тверской в Москве — во всех случаях это главная городская артерия. Не доводилось бывать в этих городах в начале двадцатого века, но, подозреваю, различия не столь многочисленны…
Наконец генерал сворачивает к небольшому одноэтажному зданию. Мы с денщиком направляем лошадей за ним… Приехали? Пронумерованных строений в городе не так много, но они все же есть. Благодаря моему нехитрому подсчету, этот дом носит номер пятьдесят два…
Гражданские жандармы пусть и не вызывают у меня стойкой антипатии… Во всяком случае, относительно военных. Но все же я ощутимо напрягаюсь при виде стражей правопорядка: у входа двое рядовых, офицер — чуть поодаль. Явно трутся здесь не просто так — солидное авто и пара экипажей весомое тому подтверждение. Охраняют. Нет, не так: «Охраняютъ», непременно с «ер» на конце — время-то забыл какое? Что за место, кстати? Я неловко спешиваюсь вслед за Павлом Ивановичем — винтовка все еще мешает, не привык… Пока слезаю с лошади, край глаза цепляет позади очередное «синее», что так нервировало всю дорогу…
Очередные «морепродукты» наверняка? Море? Нога касается земли…
Какая-то мелкая дворняжка, будто специально, начинает громко тявкать: «Гав, гав…» Тявкает мерзко, во весь голос, и именно на меня! Не на денщика, что рядом, не на Мищенко, который о чем-то разговаривает с ротмистром у входа, а на меня!
Моя голова медленно поворачивается туда, откуда мы прискакали. Это не морепродукты и вовсе не море… На сей раз. Все очень плохо: из проулка, пересекающего Светланскую улицу, выехало несколько тех, кого так опасался всю дорогу! Трое конных жандармов в небесно-голубых мундирах. Вооружены… Как мне кажется, внимательно глядят по сторонам! Метров пятьдесят до них, и расстояние сокращается — вся троица направляется сюда, в нашу сторону! Винтовки держат наперевес…
— …Ваше превосходительство, его высокопревосходительство именно вас ожидает? — Ротмистр у входа, вытянувшись, неспешно отдает честь.
— …Тяв, тяв…
Денщик принимает у меня поводья, будто продираясь сквозь густой кисель — настолько медленно и тягуче это делает!
Троица жандармов, наоборот, приближается быстро, крайне стремительно!
— …Тяв… — Что я тебе сделал, мерзкое четвероногое?!.
— Именно меня, вместе с моим человеком…
— С каким именно, ваше превосходительство? — Полисмен переводит взгляд на меня с денщиком.
— …Тяв!..
Три десятка метров до синих мундиров, не больше! Я хорошо слышу стук копыт их лошадей о мостовую! Среди сотен звуков города, касания шести пар подков о камень немилосердно колотят по ушам!
— Вот… — Мищенко оборачивается, указывая на меня. — Сергей Юльевич ждет и его тоже… — Взгляд Павла Ивановича наконец падает туда, куда я стараюсь не оглядываться. Мне за спину! На спокойном лице не отражается никаких эмоций, и тот вновь обращается к ротмистру:
— Куда ему сдать оружие?
— …Тяв… — Рыжее противное создание, кажется, хочет заявить обо мне всему свету!
