выше!
К слову сказать, Дарса на тренировках он гонял нещадно, ругая заковыристыми выражениями за разгильдяйство. Королевский тренер был в полном восторге от методов и словарного запаса (причем неясно, от чего больше) и попросил провести пару показательных занятий с элитным отрядом его величества. В общем, кто-кто, а Парай пришелся ко двору быстрее прочих, отвечая на деликатные намеки невестки о заслуженном отдыхе: «Я не собираюсь ждать смерть, лежа в кровати. Тогда авось она меня и не найдет подольше». И лихо подмигивал карим глазом.
Обучение новоявленных высочеств должно было занять куда больше времени, чем в случае с Любой, особенно это касалось Дарса. Вернувшаяся память Грэзиэны значительно сократила образовательный пробел, но дело затрудняли две откормленные попки, которые она не намеревалась бросать на произвол кормилиц и нянек. Конечно, через пару месяцев можно будет их уже отучать от груди, да и от помощи отказываться глупо – все же близнецы, двойная нагрузка, но отстраняться от малышей в угоду этикету и чрезмерным требованиям отдельных личностей вроде леди Друзэллы принцесса не собиралась. Пусть та ставит педагогические опыты на опекаемых сиротах – те уже взрослые, им строгость и дисциплина только на пользу.
Представить семейную пару ко двору решили ближе к осени, а сейчас в строжайшей секретности поселили в одном из поместий, где предстояла кропотливая работа по обтесыванию мозгов и манер. Люба лишь сочувственно пожелала им удачи, а сама паковала вещи для отбытия в свой родной мир, к сожалению, без права возвращения.
Пришлось, правда, недельку подождать, пока Корд полностью передаст все дела Гриду, до сих пор в глубине души не верившему своему «счастью». А ведь бывший помощник только-только намылился подкатить к Ждаре… Какое там, времени не было даже на нормальный сон, так, четыре часа ночью и пару днем. Единственное, что значительно облегчало работу, – родовой дух, который полностью взял на себя безопасность семейства Варокских. Правда, и здесь следовало быть начеку, дабы успеть решить львиную долю проблем превентивно. К чему молодой маме и малышам лишняя нервотрепка в виде внезапно обнаруженного поутру трупа? Убить-то Йорик злоумышленников убивает, а вот прибрать за собой не может – нет у него ни рук, ни ног.
Занятие для Выдокура, чтобы тот не помешал переходу, придумала Грэзиэна, оставив того присматривать за близнецами, пока она учится верховой езде. Скрепя сердце, конечно, и поручив дядьке Параю сидеть в соседней комнате и контролировать ситуацию. Каково же было ее удивление, когда ребятишкам настолько понравилось общение с родовым духом, что они стали каждый день требовать «синего дядю». А тот и рад был стараться, теша мальчуганов инфернальными спецэффектами.
С усмешкой взглянув на саквояж с игрушками и нарядными платьицами, которые собрала Люба для Зойки, Корд активировал портал, к слову сказать, стационарный, под который выделили отдельную комнату в родовом поместье Дагонских.
– Готова? – Он протянул руку своей невероятной жене.
– С тобой? – Люба вложила в его ладонь слегка подрагивающие пальцы. – Хоть на край света!
– Аналогично!
И они шагнули в головокружительный вихрь.
В отличие от Брэга, Ворон старался всячески стабилизировать их положение в междумирье, благодаря чему их при перемещении не бросало из стороны в сторону, а лишь слегка потрясывало. Приземление смягчил амортизирующий амулет, лишь легкое, сшитое в соответствии с точными указаниями Любы платье взметнулось вокруг ног. Портниха пребывала в легком потрясении от смелого для того мира покроя, когда Люба нарисовала ей силуэт, хотя на деле платье было скромным: круглый вырез, завышенная талия, струящийся подол. Вот только ни корсета, ни кринолина, ни даже, на худой конец, турнюра оно не предполагало. И если там герцогиня надевала нательную сорочку, то сейчас ограничилась лишь собственным бельем, чудом уцелевшим после экстренного раздевания главгадом. Похоже, Брэгдан хранил его как реликвию, любуясь на него по вечерам.
Вывалились они из тех же кустов, куда несколькими мгновениями раньше провалилась Любовь на пару с сыном депутата. Даже ветки не успели успокоиться и покачивались отнюдь не из-за отсутствующего ветра.
– Фу, я и забыла, какая тут жара! – страдальчески поморщилась Любаня, до сих пор не веря, что столь долгожданное возвращение действительно свершилось.
Одетый в темные брюки и рубашку муж согласно кивнул, вытер пот со лба, а после с любопытством принялся разглядывать панельные десятиэтажки и гигантский, по его меркам, железобетонный мост. Что уж говорить про мчавшиеся по нему автомобили, вышагивавших в шортах и топиках девушках, хипповатых парней в штанах своеобразного покроя и прочие диковинки. Конечно, он многое видел в воспоминаниях жены, но узреть воочию, ощутить всеми органами чувств совершенно иную жизнь – это совсем другое дело.
Дабы не трястись в душной маршрутке в час пик, Люба вызвала такси, благо сумка вместе с кошельком и прочим содержимым хорошо сохранилась, в отличие от брючного костюма. К садику она подходила с замиранием сердца. Ее не покидало чувство, что месяцы, проведенные в Кординии, – лишь привидевшийся кошмар, вызванный солнечным ударом, но нет, рядом шагал самый прекрасный в обоих мирах мужчина, превративший ужастик в трогательную мелодраму. И вот навстречу уже несется неугомонный заяц, бросивший игрушки и чуть не споткнувшийся, когда перепрыгивал бортик песочницы, останавливается в паре метров и с восхищением в глазах выдает:
– Мама, ты что, стала настоящей принцессой?!
Хохот, слезы, крепкие объятия, невероятное счастье и трогательное:
