Стихийник ничего не ответил, и раздался лишь звук хлопнувшей двери. Она села на кровати и озадаченно оглядела опустевшую комнату. Натт пыталась понять, какого демона на него нашло в этот раз. Она надеялась, что он пошел проверить дредхостов и скоро вернется. Хозяева гостиницы отказались размещать нежить в конюшне и предложили им хлипкий навес недалеко от уборных. Хассел долго успокаивал некромантку, которая сыпала проклятьями в адрес суеверных трактирщиков, которые свято верили, что дредхосты и прочие воскрешенные существа непременно сожрут их здоровых животных.
Натт мысленно прошлась от таверны до навеса и обратно несколько раз. Фирс не торопился возвращаться, а сама она была слишком обижена, чтобы отправиться его искать. В комнате стало неприятно темно и пусто. За неимением кристаллов, Мёрке достала керосиновую лампу со шкафа, зажгла ее и поставила на стол. Разложила карту и провела пальцем путь до Дорнфьола. Всего полдня пути. Уже завтра они будут на месте. Ждет ли ее там демон или он давно покинул свою обитель и перебрался в ее мысли?
Так и не дождавшись мага, она затушила лампу и легла на диван. Уж если злить Хассела, то до конца. Может, хоть раз включит здравый смысл и не станет с ней спорить. Засыпая, Мёрке грезила об огромном колесе обозрения, с высоты которого открывался вид на весь Иствинсен, вплоть до границы с северными землями. Внезапно кабинки начали вспыхивать одна за другой. Натт была на самом верху, когда осознала, что деваться ей некуда. Она испуганно смотрела, как огонь пожирает гигантский аттракцион. Загорелась последняя кабинка… Мёрке сжала поручень в ожидании страшной и неотвратимой участи. Воздух раскалился, превращая каждый вздох в пытку. Она открыла глаза…
Комната полыхала магическим огнем. Тело некромантки не слушалось, она пыталась пошевелиться, но ничего не вышло. Мёрке почему-то очутилась на кровати. Видимо, упрямый стихийник все-таки переложил ее обратно. Натт бросила на Фирса встревоженный взгляд, но тот дремал и не видел, как пламя от керосиновой лампы неумолимо тянется к нему. Натт хотела закричать, но не смогла. Слишком хорошо знакомая фигура внезапно уселась на нее верхом и принялась гладить холодными пальцами немое горло своей жертвы.
— Я предупреждала тебя, Натт Мёрке. Сейчас твой ненаглядный волшебник умрет.
— Как прошел ваш карнавал лицемерия? — Мьюл поджидала инквизитора у главных ворот.
— У меня нет времени на твои колкости. Что сделано, то сделано, — отмахнулся Синд.
— Еще не поздно все переиграть. Подумай о Натт.
— Мне кажется, что в этой истории она последняя, о ком ты переживаешь, — зло бросил инквизитор.
— О чем ты? — удивилась банши.
— Ты прекрасно догадываешься, о чем я. Когда Фирс Хассел отыграет свою роль, мои шансы заполучить Натт стремительно возрастут. Ты ведь этого боишься?
Мьюл замахнулась на инквизитора, но Синд поймал ее руку и больно сжал запястье.
— Ненавижу тебя, — крикнула банши и ударила инквизитора кулаком в живот.
Форсворд лишь поморщился, а виски девочки тут же сдавило от боли, и она упала на колени.
— Непослушание. Повторишь такой фокус еще раз — будет гораздо больнее, — предупредил Синд.
— Плевать. Хуже точно не будет. Лучше бы я сдохла, чем связалась с тобой кровью.
— Не переживай, в Скьерзилдене умеют обрубать и не такие связи. Закончу здесь и первым делом избавлюсь от тебя. А пока делай что велено. Ждешь любых изменений в состоянии спящих и связываешься со мной.
Мьюл сжала в кармане зеркальце, подаренное Хасселом и кивнула.
— Сболтнешь Мёрке лишнего или вздумаешь своенравничать, нашу связь я прерву раньше времени. Ты знала, что кровные союзы распадаются со смертью одного из партнеров. А твоя жизнь целиком и полностью принадлежит мне. Одно движение — и твоя душа угодит в штеркен утвалг. Там ты точно станешь сговорчивее. — Синд наклонился к банши, картинно похлопал ее по плечу и поспешил в замок.
Мьюл утерла слезы рукавом. Она не ревновала его к Мёрке. Некромантка рано или поздно сама узнает истинное лицо своего друга. Отказала ему раз, откажет и второй. Ее больше пугало собственное рабское чувство к инквизитору, из-за которого, она не могла выбросить его из головы, даже несмотря на мерзкое темное нутро Форсворда.
Когда Мьюл вернулась в их комнату, Синд уже собрал немногочисленные вещи, закинул чехол с брайтером за спину и намеревался выйти за дверь. Банши преградила ему путь:
— Ты все еще мой, Синд Форсворд. Я хочу свою плату за молчание.
— Так-то лучше. — Инквизитор поставил сумку на пол и сел на край кровати.
Мьюл схватила его за плечи и очень больно впилась зубами в шею. Синд хотел бы отшвырнуть наглую демоницу, но дурманящий туман очень быстро притупил чувства, а по телу стало разливаться приятное тепло. Вместе с кровью банши тянула из него ненависть и отвращение к самому себе.
