— Надо чертовски торопиться с упаковкой. Здесь все закончено, пора отчаливать. Пока еще не знаю куда, да это и не имеет значения. С таким родом занятий всегда есть ра-бо-та.
Минога вежливо предположила, что это правда. А не могла бы она, ну пожалуйста, тоже выбраться отсюда? И что должно случиться с Китом? Очень похоже, что…
— На что похоже, то и случилось. Прощай, Хейвард. Жаль, конечно, потому как этот мальчик был один на миллион. Такие Киты Хейварды не каждый день родятся, поверь мне. Редко. Очень редко. Но ты ведь мельком глянула на большого парня?
К сожалению, да.
— Истину глаголешь. Тот парень, Беспредел его имя, терпеть не может, чтоб его кто-то видел. Это его бесит. Видать, собирался выдать кому-нибудь мощное наказание, а подвернулся Кит. Типа сам напросился, чертов мальчишка. А как здорово начинал, паршивец. Ох, мы бы с ним дел наварили, он да я.
Напросился?
— По-моему, да. Он, конечно, понятия не имел, что Беспредел собирается сделать с ним. Люди вообще не понимают демонов. — Он вздохнул. — Да, ребята, не понимаете этого и, наверное, никогда понять не сможете.
Чего мы не понимаем?
Глаза Дойти Тойда зажглись огненно-красным. Он резко схватил бронзовое пресс-папье со стола, и Минога испугалась, что он швырнет им в нее. Презрительное выражение мелькнуло на лице старика и сменилось чем-то похожим на усталость и одобрение.
— Готова услышать? Все очень просто: мы нужны вам. Вот почему мы здесь.
Если они демоны, подумала она, не означает ли это, что ангелы тоже существуют?
Демон неприязненно пожал плечами:
— Ты что, дурочка? Тебе не нужны большие копы-покровители с крыльями, тебе нужны мы. Ангелы — это люди, ясно тебе? Но без нас ты не получишь ничего, что заслуживаешь.
Ей это кажется полной чушью, прошу прощения.
Дойти Тойд опустил пресс-папье в коробку точно по его размерам и пошел вокруг стола. Почесывая на ходу курчавую бороду, он искоса поглядывал на Миногу. От сварливости не осталось и следа. Прилетел едва уловимый душок испражнений, рассеявшийся так же быстро, как и появился. Демон пристроился на краю стола, скрестил лодыжки и запустил пальцы в ржавую бороду.
Она поняла вот что: как бы страшно ей ни бывало прежде, никогда она не опасалась за свою жизнь — не боялась и сейчас. Им — кем бы они ни были — нужна она, потому что они хотят чему-то ее научить. По-настоящему ее беспокоило, что не хватит способностей постичь это, рассмотреть со всех сторон и, рассказывая об этом другим людям, она все перепутает.
Рассудительная, терпеливая манера общения Дойти Тойда поражала. Да и внешним видом он напоминал профессора колледжа того времени: брюки цвета хаки, мятый голубой пиджак и голубая рубашка. На ногах — кордовские «Виджунсы», как у Милстрэпа.
— Вы, люди, вы все, так сказать, работаете на одном большом двигателе, одном на всех, на весь ваш мир. Знаете, как называется этот двигатель?
Любовь, предположила она.
— Неплохо, но абсолютно неверно, извините. Двигатель этот — сказка.
Тойд показал себе за спину, и перед полупустыми полками вдруг появилась зеленая классная доска. Он покрутил указательным пальцем, и слово «сказка» самой собой написалось на доске витиеватым почерком.
— Если хотите поизощряться, можем употребить слово «повествование».
Он покрутил пальцем, и слово «повествование» появилось на доске под первым словом.
— А что является необходимым условием для повествования? Наличие зла, вот что. Задумайтесь над самой первой сказкой, об Адаме с Евой и райском саде. Два первых человека решили — они сделали выбор, не по своей доброй воле — поступить неправильно, совершить дурной поступок, акт зла. И были за это выдворены из безгрешного рая сюда, в славный добрый грешный мир. И — ну это ж надо, а? — выходит, причиной возникновения сего мира стал акт зла. Первый демон, который появился в образе сексуального-сексуального змея, так или иначе выступил в роли создателя вашего проклятого мира. Ну а как мы узнали об этом? Вся история умещается на нескольких маленьких страничках Книги Бытия.
Кажется, я поняла, сказала Минога.
— Тогда попробуй понять вот что. Мы дарим вам добрую волю, поэтому мы в ответе за вашу добродетельную жизнь на всем ее протяжении. Невозможно творить сказку, не включив в ее сюжет дурное деяние или дурной замысел, невозможно получить искупление, не имея примера плохого поведения, дабы сделать его слаще, а благопристойное поведение существует лишь в случае невероятного искушения со стороны его противоположности.
Дойти Тойд придвинулся по столешнице ближе к Миноге и подался всем телом вперед. Янтарные глаза беспокойно горели.
