наказание, прислали сюда тайным лазутчиком.
— Это твое предположение, — хмуро проговорил Двузубый.
— Конечно, — легко согласился Хранитель Знаний. — Всего лишь предположение. Или нет… — Он положил книгу на лежанку и устремил пристальный взгляд в скупо освещенное лицо Двузубого. — Тебе, несомненно, известно, что души людей, не упокоенных по обряду, так и блуждают в этом мире. Блуждают, ища возможности отомстить убийце.
Быть может, душа убитого тобой вчера здесь, в этой камере, гвардейца Пророка следовала за тобой по пятам этой ночью до Книжной Сокровищницы? Ты не думал об этом?
Он был твоим единоверцем, а ты не позаботился схоронить его, как велит завет! Быть может, увидев, как ты попался, душа Несокрушимого явилась на мой зов и с радостью поведала все то, о чем молчал заколотый тобой воин? Рассказала, к примеру, что знала тебя много лет и некогда, когда имела тело, обучалась с тобой вместе премудростям тайной войны. И, конечно, не только им.
Темное от природы лицо крепыша заметно побледнело.
— Ты говоришь правду? Хамид приходил к тебе?!
— Вероятно, ты хотел бы узнать другое: придет ли он сюда, — уголками губ улыбнулся старик. — Тебе будет лучше, если не придет. Он верил, что старый друг его спасет, до последнего мгновения верил.
— Он знал, что, если я помогу ему бежать, — в отчаянии воскликнул пленник, — мне придется уйти вместе с ним…
— А ты верен Пророку и свято исполняешь волю его, ибо когда-то он сохранил тебе жизнь?
Двузубый прикусил язык.
— Ты хочешь, чтобы я служил тебе? — после недолгой паузы спросил он.
— Зачем? У меня есть слуга, который помогает носить книги и готовить еду. Больше мне никто не нужен.
— Ты понял, о чем я спрашиваю.
— Я стар, но не настолько глуп, чтоб предлагать тебе это. И тебе, и мне известно, что перебежчиков не любят.
— Я сохраню верность Аттиле, даже если умру здесь. Так будет спокойнее, — жестко отрезал Двузубый.
Старец покачал головой.
— Вряд ли тебе удастся долго сохранять ему верность.
— Это еще почему?!
— Он стар и скоро умрет.
— Пророк никогда не умрет! — возмутился Двузубый.
— Аттила вскоре предстанет пред Творцом, что бы ты ни думал, — насмешливо заверил Библиотекарь. — Он старше меня на семь лет. А если быть точными, на семь лет, три месяца и две недели. Я знавал его задолго до того дня, когда он объявил себя Пророком.
Горец удивленно вскинул бровь, а Хранитель Знаний продолжал:
— Так что блюсти неукоснительную верность тебе придется не ему, а Эргезу. Ведь это он послал тебя. И он же некогда подверг жестокой пытке. Разве не так?
— Я был виновен.
— Гвардейцев Пророка казнят лишь за измену. Тебя же помиловали. Не правда ли, странное дело?
Глаза пленника пылали, как два уголька.
— Это была измена, но не совсем, иначе бы тебя разорвали конями, — неспешно продолжал рассуждать Библиотекарь. — Ты кого-то пожалел?
— Да, — хмуро выдавил пленник. — Одного юнца. Тот спутался с девкой из неверных.
— Вот как, — покачал головой Хранитель Знаний. — Несокрушимых, как мне известно, не посылают казнить обычных юнцов. Для этого всегда находится множество свободных рук. Значит, это был не просто юнец. Ведь так? Несложно сообразить, какой именно!
Помнится, халифы посылают гвардейцев Пророка из своих отрядов для охраны наследников властителей иных земель, входящих в державу истинно верных. Я не ошибаюсь?
Двузубый опустил глаза и скрипнул зубами, вспоминая те злополучные дни.
— Это был сын Шерхана, халифа Великого Хребта.
— Земляка пожалел, — констатировал старик. — Понимаю.
— Да, пожалел! — выкрикнул Несокрушимый. — Он был мне другом!
— Как ты думаешь, — нарочито задумчиво спросил Хранитель Знаний, — Шерхан простил твоему владыке гибель сына?
— А с чего ты взял, что он мертв? — с ядовитой ухмылкой произнес крепыш. — Пророк милосерден, он сохранил жизнь несчастному.
— Ну конечно! Он жив, но, во искупление преступления, сослан туда, где смерть всегда стоит у его плеча. Сюда, в Дикое Поле?! Он находится где-то поблизости, не так ли? Твой приятель знал об этой истории и поплатился…
