не было таких распоряжений, он хоть и далеко, но руку на пульсе держит, свои люди в филиале остались. Так что иди, возьми пакет, изучи содержимое: вот тогда-то и появится тема для долгого обстоятельного разговора. До того ему, Эйнштейну, не стоит терять время, отвечая на мои глупые вопросы, после изучения документов они отпадут сами собой…
Один вопрос я все же задал и сразу же уточнил: без ответа на него никуда я не пойду, и пусть тогда Эйнштейн свернет свою инфу в трубочку и засунет в то место, где она очень удивит проктологов.
Вопрос, возможно, был глупый. Для Ильи. А для меня насущный и основной: имеет ли эта информация отношение к моим похищенным девочкам? Самое непосредственное, пообещал Эйнштейн и тут же получил ответное обещание: если врешь – убью.
Начав задавать вопросы, остановиться трудно… Я задал еще один, теперь и вправду глупый: ты, собственно, где? Непосредственно после обещания убить, согласитесь, не очень умно интересоваться такими интимными вещами…
Где находится его «далеко», Илья конкретизировать не пожелал. После, дескать, все после…
Я попробовал выяснить сам, проследить сигнал… Не преуспел: сигнал уходил на здешнюю телебашню, утыканную (кроме собственно ТВ-причиндалов) приемо-передающей аппаратурой всевозможных провайдеров и операторов сотовой связи. В тамошней какофонии аномалу отследить сигнал – все равно что человеку с нормальным слухом расслышать кузнечика, стрекочущего в оркестровой яме во время исполнения оперы.
Эйнштейн мог говорить со мной из столицы… Или из-за океана, через спутник. Или из шкафа Илоны… нет, оттуда я услышал бы его голос вживую… Но за стенкой, в соседней квартире, Эйнштейн вполне мог сидеть.
Утешало одно: никто нас подслушать не мог, сигнал был закодирован добротно, одним из новейших кодов с плавающей «декой», причем неизвестным мне, а я такие вещи отслеживаю…
Короче говоря, я пошагал в филиал. Первоначальный вариант потрошения отменился: ни к чему собирать информацию по крупицам у людей и компьютеров, если кто-то сделал все за тебя.
…«Опознаватель» наконец-таки дал добро, и я быстренько просочился мимо дежурки. Прорваться силой, наверное, смог бы… Но тогда пришлось бы хватать добычу и мгновенно смываться. А мне хотелось немного осмотреться. Принюхаться – что тут носится в воздухе? Все-таки не все сотрудники отправлены по домам…
В филиале стояла тишина, как на Тосненском кладбище, куда меня собралась наладить Илона… Из курилки не доносились голоса, из-за дверей бухгалтерии не слышался смех тамошних развеселых девиц. Прошел длинным, уныло окрашенным коридором – ни души, а обычно пяти шагов не сделаешь, чтобы с кем-то не поздороваться…
На второй этаж я поднялся по боковой узкой лестнице – по ней редко кто ходил, чтоб не давать крюка. Но до моего кабинета по главной, по центральной лестнице идти дольше.
Поднялся, так никого и не встретив, и оказался у своих владений. Дверь заперта – Леденца, делившего со мной служебную площадь, на месте не было и никогда уже не будет. (Мы с покойным сталкером здесь бывали редко, наездами, и Эйнштейн решил, что выделять каждому по отдельному кабинету – слишком жирно.)
Ключи от кабинета постоянно таскать с собой резона не было, и мы – и Леденец, и я – частенько забывали их в Виварии. И для таких оказий сделали дубликат и держали в коридоре, в тайничке, всем инструкциям по внутренней безопасности вопреки…
Короче, внутрь я попал без труда и без криминального вскрытия дверей.
Мой комп-моноблок исчез со стола. И отчего ты не удивлен, Питер Пэн? Но важной информации я здесь не хранил, так что тех, кто займется потрошением диска, ждет большой облом – ничего интереснее семейных фото с пляжа не найдут, да и там на всех Натали в купальнике…
Внезапно я сообразил, что мысленно назвал ее Натали, не Горгоной… И представил без купальника… Нет, нет, в купальнике ей все же лучше… топлес – не ее, это скорее к лицу Илоне. Вернее, не к лицу, а… в общем, понятно.
Комп Леденца стоял на своем законном месте… Я вновь не удивился – похоже, в гараже Авдотьи Лихтенгаузен растратил все запасы удивления на десять лет вперед.
Я вспомнил про дебильный меморандум сталкера об уничтожении всех Зон, первый вариант которого он якобы отослал по электронке в ЦАЯ, и не удержался, присел на минутку за чужую клавиатуру. Интересно стало, пришел ли ответ… И как обстоят дела с чувством юмора у человека, ответ сочинявшего, тоже хотелось узнать.
Не сложилось… Вход в систему сталкер запаролил, даже не ждал от него. А с заставки на меня уставилась вдова Леденца и его дети – мальчик лет пяти и девочка чуть постарше. Никаких следов аномальности во внешности детей… Они и не аномалы. Леденец перед первой своей вылазкой в Зону депонировал в «банк спермы» столько генетического материала, что хватило бы зачать взвод сталкерят… чупа-чупсов с чистыми генами… Очень уж дорожил он «человечностью», своей и потомства.
Плоды искусственного осеменения вроде бы и улыбались с заставки, но их взгляды… Взглядами они старались просверлить во мне дырку. Или прожечь.
– Не пяльтесь, нечего тут, – неприязненно заявил я. – Вы-то хоть живы, и зыркать вам есть чем, а вот ваш папашка у моей…
