придачу. От воспоминания, как он выбил Рубрука Ариависта из седла, ему даже не полегчало. Теперь он злился на Ариависта за то, что тот всего лишь ушибся задом, а не свернул себе шею.
– Что же привело досточтимого лорда после стольких лет в наш городок? – продолжал бормотать палач.
– Течение в океане Предела сменилось. Есть дела государственной важности.
– Ясно. Стало быть, мерзкие колдуны снова зашевелились в своем змеином гнезде. А что до бессонницы, так мой вам совет: перед сном выпейте чашу теплого белого вина, а ноги в ледяной воде ополосните. Уснете как младенец. Мне-то не помогает. Ожоги ноют. Особливо когда луна полная. Хорошо, что в такие ночи мне компанию, помимо вина, лорд Вэйлорд составляет. С ним занятно поболтать. Это, кстати, он вместе с королем Хлодвигом вытащил меня из огненного ада. Ранами, которые мучают меня вот уж восемнадцать лет, я обязан черному лорду. Что-то не видно его в последние дни. Знать, тоже озабочен, что течение сменилось.
«Проклятье! Если этот хрыч еще раз упомянет мерзкого волка, я за себя не ручаюсь!»
Зубы Тандервойса скрипнули, а рука стиснула рукоять меча.
Впереди послышались голоса. Сир Блэйд умолк. Лорд-молниеносец прислушался. Говорили не таясь. Язык был не гринвельдский! Через несколько шагов голоса стали отчетливее, и лорд узнал мерзкую для его уха речь. Нет, он не понимал, что говорят мужчины (их было двое или трое). Но он хорошо помнил, кто так говорит. Сей язык заставил его запомнить на всю жизнь зимний поход, окончившийся сокрушительным поражением на льду Черного озера, и последующий плен… В паре десятков шагов от него говорили скифарии.
Желваки заиграли на скулах лорда, и глаза налились кровью, хоть в ночи этого никто и не увидел. Он люто ненавидел варварский народ, не пожелавший покориться восемнадцать лет назад, да еще и ответивший так, что иные участники похода не оправились до сих пор. Все мысли о вшивом волке сдуло шквалом ураганного ветра…
Первое, что почувствовал барон Глендауэр, это изумление. Не боль, не страх – изумление. Что произошло? Вэйлорд резко встал, подняв свиток. И… что-то пронзило плоть под подбородком и пригвоздило язык к нёбу. Рот быстро заполняла соленая кровь, мешавшая вскрикнуть…
Два криса [1]из крепчайшей мамонтовой кости. Древнее оружие жителей Волчьего мыса. Вэйлорд хранил их. Зачем? Старинный обычай его племени. Когда мамонты на континенте исчезли, костяное оружие постепенно превратилось в семейные реликвии. Преимуществом мамонтовой кости было то, что она не выдавала себя звоном и лязгом, как сталь…
Доля мгновения понадобилась, чтобы вогнать один крис в Глендауэра, а другим проткнуть насквозь шею одного из латников. Теперь не мешкать, не дать оставшимся латникам опомниться. Следующая доля мгновения, и ребро ладони пленника врезалось в кадык еще одного латника с такой силой, что Вэйлорду показалось, будто он коснулся шейных позвонков. Одновременно другая рука зажала рот последнего солдата… Нельзя, чтобы кто-нибудь пикнул! Теперь рука, сломавшая кадык, вывернула руку третьего латника, завладев его ножом. Собственная рука, зажимающая рот врага, мешала Вэйлорду перерезать тому глотку. И тогда он вогнал нож в глаз латника по самую рукоять.
Человек с перебитым кадыком корчился на полу, пытаясь порвать ворот рубахи под кольчугой. Его мучения напоминали агонию выброшенной на сушу рыбы. Нэйрос схватил один из выроненных факелов и воткнул его горящий конец задыхающемуся в рот. Подняв другой факел, Вэйлорд склонился над единственным, кто еще оставался жив, – над Глендауэром. Лежавший на полу барон дрожащими руками пытался ухватить костяную рукоять криса. Но судороги и ужас не давали ему это сделать. Глаза, полные животного страха, не мигая смотрели на возведенного, словно то был сам тринадцатый.
Вэйлорд придвинул к себе глиняную урну и поставил в нее факел. Затем обхватил рукоять оружия, торчавшего из головы Рональда.
– Ну что, серая крыса, скучал небось? – оскалился Нэйрос. – Я – волк, и в моих жилах течет кровь волчьего народа. Я потомок самих Вэйло и Феролина. А еще я лорд Нэйрос Вэйлорд. Десница короля Хлодвига! Вы убили короля. Но, как видишь, его правая рука еще способна карать изменников.
Сказав это, десница ударил другой ладонью по кулаку, сжимавшему рукоять. Костяное острие пронзило нёбо Глендауэра и, добравшись до содержимого черепа, отправило барона в царство мертвых.
Глава 4
Падающая звезда и свобода
Из духоты покоев Инара вышла на террасу. В этот час они обычно расставались. Она и заморский принц медленно отступали в противоположные стороны, не отрывая друг от друга полных страсти и нежности взглядов. Потом она уходила в покои, а он спускался с верхушки башни. А еще позже оба долго не могли уснуть, мечтая, что когда-нибудь между ними не будет пропасти и они смогут соприкоснуться. И предвкушая следующую встречу, ведь
