— Он готов взять вас, — сказал Айс. Из-за того, что он говорил шепотом, его было почти не слышно, и ребята изо всех сил напрягали слух. — Только с одним условием.
— Каким? — спросили Влад и Катрин одновременно.
— Ему нужно заехать в одно место. А уж потом он отвезет вас на землю. О цене договоритесь потом.
— У нас нет времени, — взвыл Влад. — Айс, ты что, не понимаешь?
— Это не моя лодка, — развел руками Айс. — И не я диктую правила.
— Сколько это займет времени?
Айс покачал головой, давая понять, что не знает.
— Нам больше ничего не остается, — сказала Катрин, стараясь казаться спокойной. — У нас нет даже воды.
— Черт с вами, — сдался Влад. — Скажи ему, пусть подгонит свою посудину ближе, мы не затащим Марину.
Когда они оказались на борту, мужчина в платке запустил двигатель.
— А моя рука, Владик? — дрогнувшим голосом проговорила Марина и, пошатнувшись, повернулась к мужу. — Она… останется там?
— У тебя будет рука, — сказал Влад, но уверенности в его голосе не чувствовалось.
— Мне больно, — произнесла она, и Влад обнял ее.
— Все будет хорошо, — твердо сказал он.
Катер медленно тронулся с места.
Поднявшаяся со дна акула была как две капли воды похожа на ту, что висела на кране, только еще больше. Она всплыла на поверхность, как баллон с воздухом, очутившись прямо перед пареньком. Тот замер, болтая в воде ногами, зубы непроизвольно разжались, выпуская злосчастные пятьдесят долларов, но юноше было уже не до денег.
Эд, переменившись в лице, что-то кричал подростку, но тот был настолько парализован от страха, что не слышал и не видел ничего вокруг себя; весь его мир сузился до гигантской морды белого чудовища, вынырнувшего, казалось, из самого ада.
— Держи веревку! — гаркнул Эд Вячеславу и, забежав в рубку, выскочил через секунду с карабином. Вячеслав, мало что соображая, с тупым видом ухватился за конец троса.
Акула не предпринимала никаких действий, и почему-то это пассивное поведение больше всего страшило Татьяну. Громадная рыбина просто держалась на поверхности, в каком-то метре от перепуганного до смерти мальчишки, и смотрела прямо на него. Акула словно что-то выжидала.
Эд прицелился. Папаша Дриппи хотел что-то сказать, но передумал.
— Не надо, Эдик, — вдруг произнесла Татьяна, удивляясь сама себе. — Ты… разозлишь ее.
Эд опустил ружье и что-то крикнул парню. Тот набрал в грудь воздуха и нырнул. Акула тут же опустилась вслед за ним, не позволяя юноше поднырнуть под нее и добраться до заветного бочонка. Спустя какое-то время паренек выскочил на поверхность, хватая ртом воздух и отплевываясь. Он заплакал и попытался отплыть в сторону. Напрасно, каждый раз, когда он предпринимал попытку приблизиться к веревке или бочонку, перед ним неизменно возникала морда акулы. Крохотные глазки, не мигая, с ледяным спокойствием наблюдали, как человек постепенно впадает в неконтролируемую панику.
Эд принялся молча раздеваться.
— Ты что?! С ума сошел? — закричала Татьяна и, позабыв, что рядом находится муж, повисла на Эдуарде.
Папаша Дриппи кашлянул и пошел выбирать гарпун, а Эд схватил другой бочонок и, быстро привязав к нему новый трос, кинул его в воду, чуть дальше от акулы. Бочонок упал удачно, почти в метре от мальчишки, и тот уже почти ухватился за него руками, как акула неожиданно с силой боднула его прямо в грудь. Вскрикнув, подросток выпустил веревку и от сильного удара перекувырнулся в воде. Мощное рыло, покрытое шершавой плакоидной чешуей, содрало клок кожи с его узкой груди, и юноша закричал от боли.
— Что ей надо? — срывающимся голосом проговорила Татьяна.
Несколько минут прошли в томительной неизвестности. Парень все так же бултыхался в воде, что-то жалобно крича на своем языке, а люди на борту, ошеломленные происходящим, стояли в каком-то ступоре и совершенно не знали, как ему помочь. Акула не подпускала парня к катеру.
Каждый раз, когда подростку кидали веревку, акула отталкивала его в сторону, бодая своей конусообразной головой. Наконец Папаша Дриппи не вытерпел и, вырвав у Эда ружье, выстрелил. Пуля вошла в тело акулы рядом со спинным плавником, но та, казалось, даже не обратила на это внимания. Мальчишка опять попытался ухватиться за веревку. Папаша Дриппи выстрелил снова, и неожиданно акула сделала короткий бросок вперед, увлекая за собой юношу. В пене мелькнули худые исцарапанные ноги.
Когда парень вынырнул из воды, лицо его было искажено гримасой боли, и из его горла вырвался душераздирающий крик. Татьяна почувствовала, что у нее внутри словно что-то оборвалось — у парня не было кисти левой руки. Он болтал обрубком, веером разбрызгивая кровь, и истошно звал на помощь. Папаша Дриппи отбросил карабин и схватил гарпун. Акула перевернулась в воде и погрузилась в глубину.
— Держи!!! — ревел Эд, но обезумевший от боли и ужаса юноша словно не слышал его. Папаша Дриппи метнул гарпун, но промахнулся. Наконец
