мальчишка заметил плавающую буквально у него под носом веревку и трясущейся рукой стал обматывать ее вокруг локтя искалеченной руки.
— Быстрее, — шепотом молила Татьяна.
Из глубинной синевы быстро поднималось бесформенное белое пятно, и она до боли в пальцах вцепилась в борт. В это же мгновенье тело юноши подбросило вверх, и он, распластавшись, неуклюже плюхнулся обратно в воду, подняв тучу брызг. Акула чуть ли не наполовину высунулась из воды и накрыла своим исполинским телом мальчика. Папаша Дриппи метнул еще один гарпун, попав акуле в бок, рядом с брюшным плавником. Он рассчитывал, что пока она будет пытаться освободиться от гарпуна, у мальчишки появится шанс выжить. Однако все вышло вовсе не так, как он предполагал.
Акула, извернувшись, поднырнула под тело подростка, и ее громадные челюсти сомкнулись на его здоровой руке. Мальчишка захрипел, лишившись второй кисти, а рыбина молниеносно ушла в сторону и, набирая скорость, поплыла прочь от катера.
— Отойди! — только и успел крикнуть Эд. Татьяна попятилась назад, не сводя глаз с троса, — он дрожал, как обнаженный нерв.
Банг! В следующий момент крепительная утка была вырвана из обшивки и вместе с тросом исчезла в пене.
— Как нам его вытащить? — спросила Татьяна, слыша свой голос будто во сне.
Эд хотел что-то ответить, как огромное белоснежное тело, выпрыгнув из воды и описав причудливую дугу, торпедой понеслось к истекающему кровью мальчишке. Он уже не пытался выбраться — хвататься за веревку было нечем, и он просто инстинктивно шевелил разлохмаченными культями в розовой пене.
Акула ударила сбоку, и парня завертело, как юлу. После этого белая громадина ушла под воду и, очевидно, схватила его за ноги, потому что подростка стало крутить по кругу, при этом его тело торчало из воды чуть ли не по пояс. Мальчик уже не кричал, он просто смотрел перед собой невидящим взглядом и шевелил бескровными губами. Его дочерна загорелая кожа стала бледной, почти как брюхо его морского убийцы.
Татьяна подумала, что сейчас рухнет в обморок. Она сделала шаг и, не удержавшись, села прямо на палубу.
После третьего круга голова юноши скрылась в бурлящем водовороте. И все. О происшедшем напоминало только небольшое пятно крови, которое постепенно размывало волнами, и запутавшиеся веревки, которые сонными змеями плавали на поверхности. Пятьдесят долларов, являющиеся причиной разыгравшейся трагедии, куда-то исчезли.
В воздухе повисла гнетущая тишина. Папаша Дриппи уныло созерцал развороченную обшивку, с которой минуту назад была выдрана крепительная утка, и по выражению его лица складывалось впечатление, что эта потеря беспокоила его куда больше, чем ужасная смерть своего помощника. Второй мальчишка с обожженным лицом в страхе забился в рубку, прижимая к сердцу деньги, словно боясь, что в следующее мгновенье у него их отнимут и заставят нырять к акуле, как погибшего напарника.
Татьяна на заплетающихся ногах прошаркала к Вячеславу.
— Ну что, Слава? Хочешь еще одну челюсть? — сипло произнесла она.
— Пошла ты, — едва ворочая языком, ответил ей тот.
Неожиданно засмеялся Эд. Смех был злым и сухим, как раскаленный песок в пустыне.
— Представляете, — проговорил он, — я только сейчас понял, что она его специально без рук оставила. Чтобы… чтобы он наверх не смог взобраться. Вы понимаете?! Ч-черт!..
Он снова рассмеялся. Татьяна шагнула к нему и с размаху влепила пощечину.
— Извини, — сказала она, потирая ладошку.
Эд замолчал, с некоторым удивлением и даже обидой глядя на женщину, но смеяться перестал.
Папаша Дриппи что-то пробормотал, затем проковылял к люку, ведущему в трюм. Открыв его, он выругался. Эд подошел к нему, посмотрел и крикнул:
— У нас проблемы. Внизу полно воды.
Он о чем-то спросил у грека, тот раздраженно ответил и, зайдя в рубку, стал что-то регулировать.
— Что случилось? — обратилась к Эду Татьяна.
— В катере пробоина. Скорее всего, акула, та, первая.
— Мы утонем? — спросила она устало, поразившись собственному голосу, полному безразличия и готовности принять неизбежное.
— Воду можно откачать, если справятся насосы, — ответил Эд. Он наклонился к входу в трюм, прислушиваясь. Лицо его стало напряженным.
Вячеслав, шатаясь, приблизился к Папаше Дриппи, который в это время заводил катер.
— Это ты убил его, пердячий мудозвон. Мало я тебе баблоса отвалил? Мало тебе Эд на берегу забашлял? — с налившимися кровью глазами рявкнул он. — Какого хрена ты выбросил бабки в море?!
Папаша Дриппи неприязненно смотрел на возвысившегося над ним гиганта и что-то резко ответил, махнув при этом рукой, мол, не мешай. Но этот пренебрежительный жест только разъярил Бравлина, и он, размахнувшись, ударил охотника. Не ожидавший этого Папаша Дриппи кубарем полетел вниз, увлекая за собой стул. Когда он вскочил, глаза его пылали яростью. Из разбитой губы струилась кровь.
—
