— Киф, в великом знании… Ну, ты в курсе. Да и не надо тебе пока знать полную и даже частичную подоплеку нашей великой войны с «Консорциумом». И смею тебя заверить — лучше бы тебе ее и дальше не узнавать, хотя лично я уверен, что сделать это тебе в любом случае придется.
— Как скажете, — не стал спорить я, хотя, конечно, все равно мне было любопытно разобраться, в чем там сыр-бор. — Но про этих-то четверых, может, я все-таки что-то да узнаю от вас? И в первую очередь вот что мне не дает покоя — как вышло, что вы сами не в курсе, кто там крыса?
Азов досадливо покачал головой.
— Вообще это, конечно, мой недосмотр. Даже не недосмотр, а прямая недоработка. Плюс стечение обстоятельств и очень хороший план Уренцева.
— Кого? — У меня сегодня был день открытий.
— Уренцева Петра Елфимовича. Это начальник службы безопасности и активных операций «Консорциума». Вот такое у них название, это не отсебятина. Он профи с гигантским опытом, он некогда в Египте такие штуки проделывал, что о них до сих пор там вспоминают. А что он на Черном континенте творил, у-у-у!
Азов повертел головой, показывая всем видом, что и врагов можно и нужно уважать. После продолжил:
— Все сошлось в одной точке. Запрос в университет был на три человеческие единицы, но когда нам пришли оттуда документы рекомендуемых специалистов, их оказалось четверо. И никто не мог сказать, откуда появилась четвертая кандидатура. Подняли переписку, опросили участников действа, все талдычат одно: уходил запрос на трех, в работу принят запрос на четырех. И все не врут, вот какое дело, я лично с ними общался, а я могу понять, когда люди врут, а когда нет.
— Если Азов говорит, что не врут, значит, так оно и есть, — явно со знанием дела заявил Валяев.
— Понятно, что четвертый человек появился неслучайно, — продолжил Азов. — В свою очередь, к тому времени я совершенно точно знал две вещи. Первое — «Консорциум» еще тогда, на старте, пытался запихнуть в газету своего человека, но у них это не получилось, поскольку работали они в большой спешке, а потому топорно, плюс в то, что затевалось, тогда не то что у них — у нас никто особо не верил. Ну, вы помните?
Зимин и Валяев синхронно кивнули.
— А второе — в этот раз к вопросу подошли всерьез, сам Петр подключился, и человека он сам подбирал. Важным стало это направление, причем я тебе, Киф, точно даже не скажу, что им нужнее: газета с ее информацией или ты. Не скажу, потому что пока сам не знаю. Мой источник там не так уж высоко сидит и не так уж далеко глядит.
— Негусто, — констатировал я. — Из этой информации супа не сваришь. А персоналии вы пробили хотя бы?
— Конечно. — Азов, по-моему, даже маленько обиделся на меня за одно только предположение, что я мог о нем так подумать. — Само собой. До последней родинки.
— И ничего? — не усомнился я.
— Абсолютно, — подтвердил Азов. — Родились, учились, пили, гуляли, встречались с особями противоположного пола — в общем, вели нормальную жизнь нормальных людей. И никаких пересечений с «Консорциумом». Вообще никаких. Совершенно. Пробили практически всех их партнеров и сожителей — глухо. Родителей, одноклассников, одногруппников, сослуживцев — опять же глухо.
— Эта красотка, Шелестова, в «Белом знаке» порядочно времени поработала, — отметил я.
— Знаю. — Азов кивком головы засвидетельствовал то, что оценил мою информированность. — Ее первую на карандаш взяли, под микроскопом рассматривали. Ничего. В «Белом знаке» она младшим помощником старшего дворника была, подай-принеси. Набиралась там уму-разуму, зарекомендовала себя отлично, могла бы даже карьеру сделать, если бы первый зам генерального не предложил ей под него лечь — там хоть и смотрят исключительно на деловые качества, но инстинкты пока никто не отменял, а девка она красивая, до такой степени, что скулы сводит. Она отказалась и ушла. Сама ушла. Место ей предложили независимо от ее отказа переспать с тем кадром, его, кстати, после того, как она объяснила причину ухода, сразу сняли. Очень сильно принципиальная оказалась девка, а ведь по ней и не скажешь. Не поверишь, но при всех ее достоинствах у нее даже любовника сейчас нет, хоть, конечно, и монахиней ее тоже не назовешь, лет семь тому назад она так чудачила, что ой-ой-ой. При этом она сто раз могла и замуж выгодно выйти, да и папа у нее — человек очень непростой и крайне небедный, предлагал ей газету купить или журнал, чтобы она развлекалась, а она все отказывается. То ли себе чего доказывает, то ли ему хочет внушить чего, поди пойми. Даже машину сама купила, «мерс», притом подержанный, хотя могла бы любую новую тачку себе выбрать, ее просто ей к дому пригнали бы — и все.
— «Мерс»? — Я припомнил утро на стоянке. — Серебристый?
— Да. — Азов кивнул. — Не сильно новый.
Я подумал, что об этом я Вике, пожалуй, не буду рассказывать. Ни к чему это.
— А остальные? — мне было интересно послушать про всех.
— А что остальные? С ними тоже все очень прозрачно, а потому и непросто. — Азов хрустнул пальцами. — Жилин, например, бывший морпех, в армию загремел по несчастной любви…
— Это как? — не понял Валяев.
