позавидовали мертвым…
– Что здесь случилось-то? – спросил кто-то из команды.
– Не знаю, – мрачно ответила с капитанского мостика Дэйзи. – Но если все, что происходит в последние дни, – это совпадения, то я – морской еж.
– А-а-а! Приперлись, шволочи! – раздался дребезжащий и пронзительный голос, и вслед за этим из верхнего окна башни в сторону фрегата полетел фаербол.
Глава 16,
рассказывающая о том, что мудрецы не терпят простоты
– Ну ни фига себе! – невольно вырвалось у меня. Впрочем, корсары тоже выразили свое недовольство происходящим, использовав для этого как отменную брань, так и на редкость мрачные угрозы.
– Мало вам, шволота поганая? – Визгливый дребезжащий голос, пришепетывая, снова резанул нам уши. – Получи, коршар, подарок!
И еще один фаербол, зашипев, упал в воду.
– Опять Фурро нажрался, – отметила спокойно Дэйзи. – Спивается, бедолага.
– И хвала Одноногому, что нажрался, – рассудительно сказал Тревис. – Потому и попасть в нас не может.
– А был бы трезвый – может, и пулять своей магией не стал бы, – возразила Дэйзи. – Хотя… Поди знай, вон тут все как раскурочено. Видать, серьезный бой был, вот только понять бы, с кем старый пьянчуга воевал. И еще – зачем?
– Может, до селедок в глазах допился? – предположил штурман Билли. – Вот, помню, я ходил на кораблях Флейта, он, бывало, так ром жрал, что просто немыслимо было. От него и подох в результате.
– Это да, было такое, – негромко сказал стоящий рядом с нами и тоже прислушивающийся к словам офицеров Якоб. – Меня тогда к его телу Дэйв водил, мой приятель, он Флейту прислуживал. Жуть просто – пятаки на глазах и рожа вся синяя!
– От рома еще не то бывает, – ответил ему Калле. – А ты его тоже в три горла льешь, и если не завяжешь с этим делом, то тебе даже пятаков на глаза не положат, так как их у тебя нету. Вон последнюю рубаху пропил!
– И камзол пропью, – заверил нас Якоб. – Дай только до таверны добраться.
За бортом зашипел очередной фаербол, в месте его падения пузом вверх повсплывала мелкая рыбешка, причем, по-моему, уже даже вареная.
– Зачерпнуть, посолить, поперчить, – философски сказал я. – И можно есть!
– Солить не надо, – поймал мой взгляд Калле. – Вода морская, уже соленая.
– Шлюпку на воду, – раздалась команда капитана. – Шестеро на весла, со мной еще идут Харрис, Дикки Лучник и… Красавчик, ты тоже. Тревис, Билли – на вас корабль, что-то мне тревожно.
– Всегда готов, – козырнул я и пошел к правому борту, где уже начали спускать на воду просмоленное корыто, носящее здесь гордое название «лодка».
– Фурро, кончай пулять свои огненные шары, – пронзительно заорала Дэйзи, спускаясь с мостика. – Это я, Дэйзи Ингленд. Я иду к тебе.
– Врешь, не возьмешь! – послышалось из башни. – Маги не сдаются!
Еще один фаербол лег почти рядом с кормой.
– Чертов старик! – проворчала Дэйзи, проходя мимо меня. – Если он подпалит мне корабль, то я на него очень сильно обижусь.
– Балтийцы не обижаются, балтийцы мстят, мэм, – заметил я.
– Неплохо сказано, Красавчик, – отметила Дэйзи.
Она перелезла через борт и стала спускаться по веревочной лестнице.
Уже в лодке она спросила меня:
– А кто такие балтийцы?
– Балтийцы, – фыркнул я, держась за борт виляющей в волнах лодки. – Это орден суровых воинов-моряков, от них в День флота все кто куда разбегаются, от греха.
– Н-да? – удивилась капитан. – Странно, обычно экипажи кораблей из твоих земель, которые мы берем на абордаж, ничего не смыслят в мореходстве. Вообще непонятно, как они до Надветренных широт-то доходят.
Я промолчал.
Лодка уткнулась носом в песок, и мы выбрались на берег. Старик наверху затих, фаерболы больше не летели, но я подозревал, что он просто
