— Отделение — вольно! — Поворачиваясь, Иоганн бросил руку вниз, пошел за спиной лейтенанта, медленно шагавшего вдоль строя.
Перед Густавом Фишер остановился. Не поворачиваясь, спросил:
— Почему не по форме, сержант?
— Это новичок, товарищ лейтенант. Прибыл вместе с еще одним вчера вечером.
— Ясно. Прошу прощения, солдат. — Лейтенант сунул руку в нарукавный карман, достал что-то. — Представьтесь.
— Рядовой — гранатометчик Густав Дембовский, Русская Империя!
— Ну что же, Густав. Это, — он взялся за рукав с эмблемой, — славная эмблема наших войск, и носить ее — большая честь. Но есть еще и эмблема роты «Волгоград». Носи ее, помня о тех, кто погиб, не уронив славы роты.
Поляк оказался неожиданно сентиментальным. Обеими руками он поднес вещь, поданную лейтенантом, к губам.
— Клянусь.
Фишер пошел дальше. На миг замер перед Ласло, вроде бы сощурил глаза, они малость потеплели… Потом шагнул — и застыл перед Джеком, рассматривая его в упор. Жутковато, если честно, было смотреть на это почти нечеловеческое лицо. Джек подсознательно ждал запаха паленого мяса.
— Тоже новичок?
— Рядовой — второй номер «печенега» Джек Брейди, Англосаксонская Империя!
— М-м-м? Я тоже англосакс… Бери нашу эмблему, земляк. И носи с честью.
На руке лейтенанта — на безымянном пальце — Джек увидел тяжелый стальной перстень, рунированный лигатурой «сигел-этэль».[20] Фишер был хускерлом «Фирда» и, значит, совершенно точно — дворянином! А то, что он протягивал, оказалось треугольным черным шевроном с золотой фигурой — женщина рвалась вперед, воздевая над головой длинный прямой меч.
— Пришьешь на первом же привале, — тихо шепнул Ласло.
Фишер, между тем, закончив обход, кивнул швейцарцу:
— Командуйте, сержант, — и вышел из блиндажа.
— Построение снаружи — разойдись! — выкрикнул Иоганн, делая отмашку рукой к двери…
…Сейчас, днем, Джек мог оценить позиции. Плотность обороны десятой была невелика — два взвода на километр, но это вполне искупалось технической насыщенностью обороны, усиленной минными полями. Слева и справа от бетонированных траншей с ячейками для тяжелого оружия и дотами лежала санированная зона, выбитая до гладкости того же бетона и перерезанная ходами сообщения — от жилых блиндажей и складов к обороне. На плацу под алым флагом Рот стояло уже первое отделение. Настроение, кажется, у них было неплохое — Джек уловил «хвост» разговора:
— «…Открывай, говорить будем!» — «А вас там сколько?» — «Трое…» — «Вот и болтайте, вам что, троих мало?» — И хохот в десять глоток.
— Второе зенки протерло! — раздался боевой клич. Все разом повернулись к подходившим:
— Свинство это, ребята, водку жрать по-крысячьи…
— У них в рюкзаках пиво есть, это точно…
— Угу, а лагерем встанут отдельно, чтобы не делиться…
— Смотрите, смотрите, братцы, по-пол-нени-е!
— Ага, это они ночью атаку красных отбивали…
— А я слышал — просто фонариком светили, толчок искали…
— Кто бы это говорил! — спокойно, но с каким-то коварством ответил русский-гитарист. — Вовка, ты что, позабыл, как месяц назад всю ночь оборону в сортире держал? Бандосы когда вокруг ползали? Маленькие такие, серенькие… Ящерицы называются. А ты, Штефко? Кто мне сапоги облевал, когда дерьмо за кишки принял, не подумал, что они из разных мест вообще-то вываливаются?!
Хохот стал всеобщим. Под его прикрытием к строю присоединились 3-е ударное отделение и отделение огневой поддержки, на которые тут же тем не менее посыпались не всегда безобидные подначки. Джек старался запомнить товарищей по взводу, но новые лица путались, смешивались… Ничего, со временем впечатаются в память не хуже штампов на бланках… Переступив с ноги на ногу, англичанин спросил у Ласло:
— А где лейтенант так обгорел?
— Фосфор, — коротко ответил венгр.
А Эрих справа тихо добавил:
— Ласло его из-под разрыва и вытащил.
Венгр поморщился:
— Да ладно… Вечно ты, Эрих…
— Баф стик![21] — резкий, почти злой выкрик заставил всех вздрогнуть. Лейтенант, широко шагая, приближался к строю. На плече его качалась крупнокалиберная — 7-го охотничьего[22] — «сайга» с плоским магазином.
Темноволосый сержант из первого отделения четко скомандовал:
