другое? Джеку раньше такого делать не приходилось. А бандит висел вроде этакого тюка и осложнял жизнь, как хрупкий, да еще и скоропортящийся груз с маркировкой «не кантовать!». И при всем том нельзя было даже выругаться.
Исчезновение «груза» может быть обнаружено в любую секунду. Что и произошло, когда они ползли через минное поле. Позади омерзительно, гнусно взвыла ручная сирена. Бледные, но пронзительно-беспощадные лучи вонзились в небо, словно туманные колонны из страшной сказки. Потом рухнули — бесшумно, мгновенно, — и все вокруг затопили резкие тени и яркий свет. В небе с хлопками зашипели, медленно опускаясь, «люстры», светившиеся мертвенно-белым. Простреливая все на уровне живота стоящего человека, заработали не меньше двадцати пулеметов.
— Па-а-чи-и-ка-а-ли-и… — пропел Андрей.
Они продолжали ползти рывками в периоды относительной темноты, и очереди несколько раз секли землю совсем рядом. Правее — жих, жих, жих! — проскакивали по тропе автомобили. Отрежут от холмов — кранты, это Джек понимал, а Дик с Андреем тем более.
Дик начал сигнализировать фонарем, давая наводку, чтобы помогли. Джек, как раз тянувший пленного, вдруг понял, что невольно скрипит зубами. От перенапряжения чернело в глазах, и в черноте важно плавали разноцветные зыбкие и яркие круги. Но бессилия, которое он, бывало, испытывал раньше, сталкиваясь с трудностями, не было — ощущалось только остервенение, помогавшее выдерживать… Остервенение и отстраненность от опасности в сочетании с четким ее осознанием — это характеристики солдата. Настоящего.
— Пет! — раздалось впереди, и стропу перехватила рука Эриха. Немец вынырнул из темноты на краю минного поля. — Скорей!
Подбежавшие Жозеф и Дик несли шест, который продели под связанные руки и ноги бандита. Иоганн возник тут же.
— Они… уже обходят… — одышливо сказал Дик. — Жозеф, «двушку», быстро! — Он закинул трубу за плечо. — И выпсуков… наверняка…
Дождь перестал еще вчера вечером, но земля была еще сырой. Елена, шедшая последней, рассыпала из пакета борную кислоту, Эрих на ходу выматывал на локоть тонкую бечеву. Снова приходилось бежать, бежали только с головным дозором, не прикрываясь с флангов. Справа взрыкивали, приближались моторы, а сзади, вдали раздался металлический лай. Не больше трех километров… две мили…
Эрих затормозил и присел у куста. Джек заметил, что немец пристроил в развилке «консерву» и ловко протянул и замаскировал растяжку. Через полсотни шагов он оставил еще одну, но пустую, еще через сотню — третью пустую, еще через сотню — четвертую… пустую! А потом — снова с гранатой.
Джек принял шест. Впереди бежал Густав, бандита мотало, как мешок, и при этом он, скотина, еще и хрипел! Так, что заглушал постепенно затихающую перебранку моторов.
Погоню надули, проскочив под самым носом. Потом коротко треснул взрыв гранаты…
Стандартная ловушка. Напоровшись, погоня начинала осторожничать, снимать пустые растяжки, тратя время. Но растяжки были пустыми, осторожность отступала, и погоня влетала на вторую гранату. И т. д. и т. п. А для выпсуков — борная. На них она действует как на обычных собак…
— Вертушка! — заорал Ласло.
В небе плыл вращающийся яркий огонь, слышался свист винтов. Лучи прожектора побегали по земле, резко, отчетливо высвечивая все на ней.
Иоганн указал направление — к подножиям холмов. Когда вертолет пошел над ними, отделение уже бежало вдоль гряды, в шаге от текущей стены света.
Это был сумасшедший, нервный бег. Они бросались из стороны в сторону, чтобы оставаться в тени, а луч прожектора бежал, как пулеметная строчка, и был не менее опасен. Это походило на пятнашки со смертью.
Вертолет ушел далеко вперед и возвращался стороной, продолжая светить. Отделение остановилось, Джек с Густавом сбросили шест, и Иоганн тихо, но резко бросил:
— Осторожней, ч-ч… Он нам целым нужен.
Андрей рыскал вокруг, даже взбегал на холм.
Вернувшись, сказал с одышкой:
— Отстали. Ни черта не слышно.
Снова помолчали. Джек слышал, как все вокруг тяжело дышат. Потом с изумлением ответил:
— А ведь светает! Ночь прошла?! Прошла, надо же…
— Кинем еще километров пять. — Иоганн вдруг тихо засмеялся: — Неплохо получилось, а?
6
— Ласло — часовой. — Иоганн широко, с яростным хрустом, зевнул. — Через час — Жозеф, потом — я. Спать, всем спать…
…С рассветом остановились в небольшой рощице в основном из живых деревьев. Пленному, не дожидаясь, чтобы проснулся, вкололи еще
